И матрешки, самовары, книги, песни, кинофильмы – в новом доме, как в старом. И меноры
[3]
.
Золото, самоцветы, меха, дубленки – много и все сразу.
Пышность праздников – бар-мицв
[4]
, свадеб, юбилеев. Невыносимый блеск вечерних туалетов, обнаженные спины, скромное обаяние бриллиантов на каждом пальце обеих рук… «Хава нагила», «Семь-сорок», «Тройка с бубенцами», цыганочка – для понимающих, и современная попса для молодняка.
Все знакомы. Все дружат. Были знакомы еще там. Окликают друг друга по имени, останавливаются, надолго перегораживая тротуар, громко обмениваются новостями. Прогуливают собачек.
Всего в избытке на Брайтон-Бич, маленьком филиале Союза, маленькой Одессе, маленькой России: еды – обычной и кошерной, тела, золота, суеты, вальяжности, крика, музыки, праздников, собачек, успехов и неудач.
Глава 2. Новые знакомства
Свернув в боковую улочку, Шибаев сразу вышел к океану, почувствовав впереди ворочающееся живое марево. Длинный деревянный настил на сваях – бордвок – тянулся вдоль берега. От океана его отделяла широкая полоса пляжа, слабо светлеющего в огнях ресторанов и баров. Шум поездов здесь не слышался, было почти безлюдно – одинокий мужчина прогуливал собачку, да пробежал молодой негр в белых трусах и белых кроссовках – почти человек-невидимка. Долетала негромкая музыка из прибрежных ресторанов.
Шибаев спустился по ступенькам и, увязая в песке, обходя жестянки из-под кока-колы и пива, прочей нечистой дряни, побрел к океану. На пляже не было ни души. Океан шевелился и дышал в темноте, равномерно ударяя в берег мелкой сверкающей волной. Шибаев оглянулся – яркая реклама ресторанчиков заканчивалась через метров пятьдесят, и дальше светили лишь уличные фонари. Деревянный тротуар, изгибаясь дугой, уходил далеко влево, а справа ограничивался не то строением, не то стеной – в темноте не разглядеть.
…Он сидел на влажном камне волнореза, уходящего в океан. Подбивал бабки…
* * *
Три недели назад позвонил гений дзюдо – Михаил Степаныч Плюто, шибаевский тренер по самбо, человек со связями, пристраивающий его в дело по старой дружбе. Шибаев не очень верил, что Заказчик, как он окрестил козырного знакомого Плюто, которого видел всего раз, потребует его услуг. Шибаев паленый мент, глупо попавшийся на мелкой взятке. Самым постыдным и обидным для самооценки было именно то, что на мелкой: рисковать, так по-крупному. Вот если бы он ушел на вольные хлеба сам, то и цена ему была бы соответствующая. Мало ли бывших коллег работают в частных фирмах и живут припеваючи? Шибаев до сих пор не решил, правильно ли он сделал, рассказав Заказчику о своем падении. То есть, головой он понимал, что поступил правильно, так как земля слухами полнится, и узнать такому человеку, как Заказчик, что с ним случилось, раз плюнуть – не для того же он ушел, чтобы заниматься всякой мелочовкой, вроде засад на блудящих мужей. Бизнес, от которого его изначально тошнило, а куда денешься? Друг детства Алик Дрючин, адвокат, поставляет клиентов. Правда, с дальним прицелом, не забывая и себя, – людей, которым веришь в наше подлое время падения устоев, можно пересчитать по пальцам, причем за глаза хватит одной руки. А клиенты у Алика самые разношерстные, и услуги частного сыщика, которому можно доверять, на вес золота. До золота правда не дошло, но в финансовом отношении жизнь, можно сказать, вошла в колею. Хотя с души воротило. Шибаев был мент и никогда не видел себя вне структуры. Конечно, бывало и у них всякое – и грязь и подлость, но он, как собака-овчарка, твердо знал, что голодный ли ты, сытый, несправедливо выпоротый кнутом пастуха, – а стадо нужно охранять. Хотя, какой там кнут… Шибаев ходил в любимчиках, и будущее у него было светлым и безоблачным. Да что об этом сейчас.
Так что, скорее всего, он сделал правильно, рассказав правду, хотя и не любил выворачиваться наизнанку. Он был уверен, что вранье превращает человека в заложника. То есть привирать можно и даже нужно – так устроена жизнь, что без этого не обойтись, особенно в семейных делах, но когда доходит до серьезных вещей, да еще такой мужик, как Заказчик, – губы улыбаются, а в глазах лед – ждет ответа, то лучше не врать. Да и себя опускать негоже. Выгнали его за дело – поплатился, понес заслуженное наказание, не жалуется, несет крест. Кричать на весь мир о том, что с ним случилось, он не будет, но и на прямой вопрос даст прямой ответ. Если он Заказчику не подходит – ничего не поделаешь, разбежались, и точка! Был, правда, в предприятии некий момент, определяемый Шибаевым как сомнительный. Чего мог хотеть от него Заказчик? Сделать его спецом по охране? Нет, людей для этого нехитрого дела хоть пруд пруди. Взять хотя бы выпускников скороспелых, выросших как на дрожжах клубов восточных единоборств. По оперативной работе? Вопрос – какой? А какую можно предложить коррумпированному менту, жадному до денег? Ясно, какую. Самую грязную. Тогда уж лучше преследовать гулящих мужей и жен – тоже грязь, но не такая вредная для здоровья.
Он почти забыл о Заказчике, решив про себя, что сделка не состоялась. Товар оказался подпорченным. Да и гений дзюдо не перезвонил, как обещал. Да и не до них было Шибаеву. История с Ингой
[5]
, его страх… Шибаев помнит, как метался по городу и пригородным дачным поселкам, когда она исчезла, отгоняя от себя мысли о том, что с ней в этот самый миг происходит. Он помнит чувство облегчения, до слабости в коленях, до пустоты внутри, когда сердце замерло при виде Инги, бледной, осунувшейся, но живой, и снова дернулось, оживая. Это была радость, которую не выдерживают сердца.
И три дня «после освобождения», как оказалось, последних… Три дня, сжатых будто пружина, наполненных любовью, светом и планами на будущее. Никогда раньше он не испытывал такого восторженного желания жить. Как герой старой французской или итальянской песенки, он был пьян от любви, барахтался в своей любви, как щенок в луже в яркий солнечный день, захлебываясь, погружаясь и выныривая, глотая сладкий воздух. Он, дурак, думал, что она с ним… Дурак! Трижды дурак! Он еще рассуждал снисходительно о скороспелом романе Володи и Мары, доказывая, что Мара никогда не уйдет от мужа, которого не любит и боится. Никогда, потому что Артур – это устоявшаяся жизнь, статус, деньги и связи. Все, чего нет у Володи. Чего нет и у него, Шибаева. Он пел соловьем об их будущем, а Инга знала, что ничего этого не будет, потому что кончается отпуск, а с ним кончается любовь. Кончается курортный роман. И нужно возвращаться домой, к другому человеку, нелюбимому, или любимому, но не так, как любим он, Шибаев, зато надежному. «Что может дать ей твой Володя?» – говорил он Инге, а она, наверное, прикидывала, что может ей дать он, бывший мент, ныне мелкий частный сыщик. С таким даже на люди неловко показаться…
Их встреча в тот яркий весенний день была чудом! Напоминала вспышку космического тела – новой звезды, взорвавшей его пресную прежнюю жизнь, и теперь его существование разделилось на две части: до Инги, и после. Все, что было до, померкло, свернулось и исчезло, в мире остались лишь они двое. Любовь накрыла его со стремительностью весенней грозы – хлестали струи живительного дождя, слепили молнии, грохотал гром! Любовь была чудом, и он с готовностью неофита принял это чудо и поверил в него.
