Склонив голову набок, Броник почесал козлиную бородку и сказал:
– Да, это не шедевр. Хотя как сказать… Впрочем, решайте сами!
С этими словами он щелкнул выключателем, зажигая несколько сильных ламп, вмонтированных в нишу. Они осветили старинное полотно, и Анна, взглянув на него, окаменела.
Это был портрет молодой женщины, одетой по придворной моде конца восемнадцатого столетия: бледно-синее платье с глубоким вырезом, тонкое жемчужное ожерелье с сапфировой подвеской. Волосы дамы были забраны в сложную, чрезвычайно элегантную прическу.
Но дело было не в одежде. И не в удивительно больших, печальных, похожих на два бездонных озера глазах. Дело было в том, что Анна узнала эту даму.
На портрете была изображена она сама.
После того как Броник зажег лампочки, в комнате повисло напряженное молчание. Не веря своим глазам, Анна медленно подошла к нише. Да, это был портрет – ее собственный портрет! Портрет, сделанный больше двухсот лет назад. И эта женщина… Нет, речь не шла о том, что они были удивительно похожи, как бывает похожа правнучка на прабабушку. Она и дама, которая была запечатлена на полотне, были одной и той же персоной!
Инга Валерьевна, прильнув к нише, испуганно переводила взгляд с портрета на оригинал, то есть на стоявшую в двух шагах от нее Анну. Ярик улыбался, Броник потирал руки.
Кирилл же, приблизившись к Анне, первым нарушил молчание, процитировав стихотворение:
Ее глаза – как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач…
И прибавил:
– Это ведь о вас, так ведь?
Анна вздрогнула и поняла: женщина, которая позировала неизвестному живописцу в конце правления Екатерины или в начале правления Павла, была глубоко несчастна. И этой несчастной, напуганной особой была она сама!
Повернувшись к Бронику, Анна спокойно произнесла:
– Отличная шутка! Только не понимаю, чего вы этим добиваетесь?
– Это не шутка! – взвился тот и велел братцу принести документы. Ярик притащил папки, в которых находились заключения нескольких экспертов. Анна пролистала их, не вникая в суть. Но все эксперты сходились в одном: портрет подлинный и был написан на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков.
Инга Валерьевна, подойдя к портрету, провела пальцем по раме, затем исследовала полотно и вынесла свое авторитетное заключение:
– Вне всяких сомнений – подлинник, а не подделка. На такое у меня нюх, поверьте моему многолетнему опыту! Причем писал наверняка Гаврила Ткачев, самоучка из крестьян, который создал и парадный портрет князя Святополк-Донского, и его супруги. Да-да, вне всяких сомнений, это его рука!
Анна тоже не сомневалась, что портрет подлинный. Но как такое могло быть? Она подошла к нише, присмотрелась – и вздрогнула. В углу правого глаза у дамы была крошечная родинка. Как и у нее самой! Анна даже дотронулась до родинки пальцем, словно желая понять, не исчезла ли она.
Не исчезла.
В плече дамы зияла небольшая дыра – кажется, кто-то намеренно проделал эту дыру, только вот кто?
– Теперь понимаете, что нам было легко вычислить вас, когда вы заявились в «Чертяково»! – заметил Броник, обращаясь к девушке. – Потому что вы как две капли воды похожи на нее, прекрасную незнакомку!
– Кто изображен на портрете? – спросил Кирилл, и Ярик ответил:
– Сие нам неведомо. Картина без названия. Но, думаю, двух мнений быть не может: это наша дорогая гостья, Анна Игоревна Енгалычева!
Анна нервно рассмеялась и, зябко поведя плечами, заметила:
– А не путаете ли вы меня с кем-либо? Я родилась все-таки не при поздней Екатерине, а при позднем Брежневе…
– А что вы сами думаете по этому поводу? – спросил коварный Броник. – Вы это или не вы? Я только что видел, как вы щупали родинку. Такая же имеется и у дамы на портрете!
– И что из того! – заявила Инга Валерьевна. – Характерной чертой Габсбургов были, к примеру, горбатый нос и выпяченная губа. Так и с родинками – она могла быть и у этой дамы, и у Анны Игоревны. А дама является ее дальней родственницей, какой-нибудь прапрапрабабкой!
– Вы состоите в родстве с князьями Святополк-Донскими? – спросил Броник, и Анна отрицательно качнула головой. Нет, никаких аристократических корней у нее не было. Но, с другой стороны, она не могла сказать, кем являлась ее прапрапрабабушка. Может, действительно, этой самой дамой?
– Игра природы, причуды генов? – продолжил Броник и ткнул в нижнюю часть портрета. – А тогда это что?
На пальце дамы виднелся перстень – тот же самый, что был в данный момент на руке у Анны. И точно такой же, какой она обнаружила в сейфе Бориса Борисовича.
– И что с того? – не сдавалась Инга Валерьевна. – Предположим, тогда было сделано два перстня. Или тот, кто позднее сделал перстень, вдохновился этим самым портретом…
– Значит, до него был еще кто-то, изготовивший первый перстень, который изображен на портрете, не так ли? – заявил Кирилл, и Анна обернулась к нему. Молодой человек дотронулся до портрета рукой и сказал:
– Это может быть подделкой. А все эти заключения – белибердой. Или просто невероятным совпадением. Или Анна и эта дама состоят в родстве. И перстень в самом деле один и тот же, что на портрете, что на руке у Анны. Он ведь передавался по наследству…
– Перстень был изготовлен в конце девятнадцатого века! – заявила Анна. – На сто лет позже, чем был написан портрет!
– Но ведь у вас, похоже, имеется своя теория, разъясняющая сию аномалию? – спросил Кирилл рыжеволосых братьев, и те согласно закивали.
– Все очень просто! Вы, Анна, – путешественница во времени! – заявил Броник.
Анна неуверенно усмехнулась и сказала:
– Вы что, хотите сказать, что я жила в восемнадцатом веке, а потом пролезла через эту самую хронодыру и попала в нашу эпоху? Уверяю вас, вы мне льстите, если учесть, что мне порядка двухсот тридцати лет! У меня имеется свидетельство о рождении, школьные фотографии, родители, в конце концов, которые меня вырастили! Я не взялась ниоткуда!
– Этого я не утверждаю! – заявил спокойно Броник. – Как и не сказал я того, что вы пришли из прошлого. Более того, я уверен, что все было с точностью наоборот. Вы пришли в прошлое из будущего! И именно тогда и был сделан ваш портрет, дошедший до наших дней!
Анну разобрал смех, и она, сверкая глазами, заявила:
– Уверяю вас, что в восемнадцатом столетии я еще не была! И когда бы я успела смотаться туда, стать моделью для живописца и вернуться обратно? Об этом вашем портале в прошлое я до недавнего времени ничего не знала!
– А никто и не говорит, что вы уже побывали в прошлом! – ответил Броник. – Вам, видимо, еще предстоит совершить это путешествие и стать моделью для живописца! Я же говорю: совпадений и случайностей не бывает! Вы приехали в «Чертяково», потому что должны приехать. Потому что это часть истории, ее краеугольный камень!
