Я вздохнула и присела в одно из кресел. Достала сигарету. Интересно, сколько человек, кроме Антона и Валерия, в доме? Но не все сразу. Поживем – увидим. А сейчас терпеливо будем ждать начала операции, сигнала от моих помощников.
– Ну же, Татьяна Александровна. Наступил момент истины. Говорите, где перстень. Мы его изымаем и прощаемся с вами навсегда.
– Вообще-то этот самый перстень я видела только на пальце у приятеля Истоминой, – при этом я кивнула в сторону спящей подруги. – Сама я его и в руках-то не держала. И Ленка тоже, – это было сказано преднамеренно: пусть ребята не думают, что мы перстень распотрошили и узнали, что в нем. Если в нем, как я предположила, действительно что-то есть. – Я просто знаю, куда его спрятал Костя. Ну, тот самый, который так нелепо погиб.
– Не тяните кота за хвост, – не выдержал более импульсивный Антон.
Он как будто понял мою задачу – тянуть время. И все же: пока меня не нашли, я должна тянуть время.
– Странно, – глубокомысленно заявила я.
– Что странного? – голос Антона зазвучал еще более раздраженно.
– Странно, что вы начали преследовать нас из-за перстня. Даже Костю убили. Что ж в этом перстне такого, кроме бриллианта, разумеется, что из-за него владеющий им попадает в историю?
Вопрос ребятам не очень понравился. А терпение Антона иссякло окончательно. Он гневно поднялся с кресла и приблизился ко мне вплотную.
– Кончай трепаться, девушка, – вот, даже на «ты» перешел. – Тебе же русским языком сказали: отдашь перстень – уйдешь отсюда подобру-поздорову. На своих ногах. А не отдашь…
Его лицо пылало. Кулаки непроизвольно сжались. Ситуация обострялась. Дразнить зверя, кажется, не стоит.
– Слушайте внимательно. Я же сказала, что и в руках его не держала. Знаю лишь, как им распорядился Костя. Знаю, где он находится…
Я понесла «пургу» о липовом местонахождении перстня. Со всеми возможными подробностями. Длинно и правдоподобно. Продолжая тянуть время. И заодно усыплять бдительность. А также готовя мизансцену к очень скорым событиям.
Я извлекла из сумочки ручку и листок из блокнота, принялась чертить план, где якобы запрятан злополучный перстень. Вручила его «тюремщикам». Они принялись уточнять некоторые нюансы. Я поднялась из кресла, оставив там сумочку.
Сейчас они уйдут, и останусь я одна, запертая в комнате без окон.
– Ведите себя тихо, и все будет хорошо. Антон вас посторожит. Только уж не обессудьте, придется нам и на вас надеть наручники, – сообщил Абрамов и открыл барсетку. Bay! Это нам не подходит совершенно.
Я притворно вздохнула:
– Ребята, вы извините. Я вас обманула.
Оба, как по команде, повернулись в мою сторону:
– То есть? – лицо Саранцева стало багровым. – Ах ты…
Он успел замахнуться на меня, но не успел ничего предпринять. Потому что…
– Граждане преступники Саранцев и Абрамов, руки за голову. Выходить по одному! Особняк окружен. Не создавайте себе лишних проблем!
Оба преступника затравленно осмотрелись. Они не могли понять, откуда раздается этот спокойный, зловеще звучащий для них голос. А раздавался он из динамиков, встроенных в мою сумочку. Да, да: сумочка «говорила» голосом Кортнева. Главное – внезапность. Я всегда строю на нее, родимую, расчет. Ребята никак не ожидали подобного поворота событий. Они не успели принять решения. Все произошло мгновенно.
И тут раздался взрыв. Прямо у меня под ногами. И следом еще один. Я во весь голос закричала:
– Ложись!
И оба парня тут же упали на пол. А поскольку стояли они совсем рядом друг с другом и со мной, мне не составило труда вкатить обоим по дозе снотворного из той самой ручки, которой только что чертила план.
Все просто, ручка тоже с секретом. Она выстреливает микроскопические капсулы с транквилизатором. Так что часа на два я мальчиков из строя вывела. И тут у Валерия в кармане зазвонил сотовый. Я вздрогнула и замерла. Он продолжал звонить, настойчиво. Я извлекла его и просто отключила. Вот и ладненько. Кто б ни хотел услышать ваш приятный голос, уважаемый Валерий Александрович, придется ему подождать. Немного. Часика два, не больше.
Теперь ключ. У Антона. Ага, вот он, в кармане брюк. Отлично. О-о, у нас даже пушки имеются. Придется позаимствовать на время. У нас троих с собой такой роскоши нет.
Осторожно приблизившись к двери, я вставила ключ в скважину. Прислушалась. Вроде бы тихо. Но тишина бывает обманчивой. Неслышно повернула ключ. И рывком распахнула дверь. Подошедший к двери человек – видимо, он услышал голос Кортнева или просто заподозрил что-то неладное – рухнул как подкошенный. Парнишка в камуфляжке, совсем молоденький. Зеленый, как кузнечик. Жалко губить молодые жизни. Наклонившись к нему, я потрогала пульс. Жить, кажется, будет. Слава богу. Брать тяжкий грех на душу, убив столь юного мальчика, мне отнюдь не хотелось. Я ж не кровожадная.
Не успела я разогнуться, как получила по голове. Но, благо, вскользь. Нападавший не ожидал, что именно в этот момент я начну разгибаться. Для него же хуже. Я резким движением ноги нанесла удар в пах и, вскочив, довершила начатое резким рубящим ударом по шее. Так, готово. Кто на новенького?
Осторожнее, Татьяна Александровна, голубушка, тут и головушку буйну сложить недолго. Держа пистолет на изготовку, я двинулась вверх по лестнице. Так и есть: они водили меня по ней сначала вверх, а потом вниз. По одной и той же. А вот и просторный холл. Мягкий боковой свет освещал роскошно обставленную гостиную, украшенную современной мебелью и великолепно выполненными искусственными цветами.
Сквозь приоткрытую дверь доносились едва слышные голоса. Там, кажется, пока не подозревали о моем путешествии по этому монументальному зданию в стиле модерн. Да, похоже, мне выпала честь побывать в гостях у самого господина Шлюпкина. На его загородной вилле. Наверное. Во всяком случае, вполне вероятно.
Я осторожно прокралась к выходу, пригибаясь, как разведчик. Осмотрелась. Никого. Надо думать, эти господа, что в комнате чаи распивают, должны были во дворе бдить. Хорошо, что сейчас не лето и на улице торчать долго не всем хочется. Так и инструкции чаще нарушаются. В данном конкретном случае – на мое счастье.
Уже полностью стемнело. Ночь обещала быть морозной, небо очистилось от тяжелых серых туч.
И хорошо, что дом обнесен не бетонной стеной, как это любят наши «отцы», а чугунной оградой. Стоило мне лишь показаться на пороге под фонарем, висевшим над крыльцом, как темное пятно на снегу за кустами, росшими вдоль изгороди, задвигалось.
Димка лихо перемахнул через забор и короткими перебежками, стараясь не производить шума, приблизился к крыльцу.
Я приложила палец к губам, призывая его к молчанию. И указала кивком головы в сторону особняка, где в маленькой комнате курили и шутили охранники. Двое их или трое, я не знала.
