– Не буду вдаваться в подробности, но у нас началась утечка
очень важной информации, а вслед за тем неприятности с парижскими властями. Нас
шпыняли, как шпионскую организацию! Мы заподозрили мужа Ренаты, проверили – так
и вышло. Предавал, продавал, пользуясь теми обрывками сведений, которые
выуживал у болтливой Ренаты. То есть она сознательно нам не вредила, виновен
был муж. Мы вызвали его на конспиративную встречу, однако по пути произошел
несчастный случай – он угодил под автомобиль и погиб.
– Ого… – пробормотал Дмитрий, вскинув на Сергея пристальный
взгляд. – Ого!
– Никакого «ого», – так же пристально посмотрел на него
Сергей. – Я понимаю, что вы подумали. Я вас насквозь вижу, все ваши мысли! –
раздраженно погрозил он пальцем, словно учитель – нерадивому ученику. – А зря,
зря! Не следует подозревать нас в том, в чем мы не замешаны. И впрямь произошел
несчастный случай, чистой воды. Рената все видела, у нее хватило совести
подтвердить в полиции, как все произошло: ее муж был очень озабочен и
неосторожен… Но потом она, такое ощущение, немного повредилась в рассудке.
Стала обвинять меня в смерти своего мужа: якобы я толкнул его под машину из ревности.
А меня на том злосчастном перекрестке даже и близко не было! – возмущенно
воскликнул Сергей. – Я находился в то время в своем кабинете и не видел ничего!
Но для нее никаких разумных доводов не существовало. Она от горя сошла с ума.
Конечно, пришлось ее уволить, отдалиться от нее, елико возможно. Я побеседовал
с ее матерью, объяснил, что Рената может погубить себя, что за ней нужно
присматривать. Но мамаша такая клуша! – отчаянно простонал он. – Ладно, господь
с ней. Рената убегала из дома и беспрестанно толклась на рю Дебюсси. Стоило ей
увидеть человека, который входил в нашу дверь, а потом выходил из нее, как она
натурально набрасывалась на него со всякими глупостями. Сначала была просто
какая-то досужая болтовня, но постепенно она перешла всякие границы. Такие
случаи, как с вами, повторялись не один раз. А я-то удивлялся, откуда в людях
возникала настороженность, недоверчивость, предвзятость… Те, с кем был
установлен полный, доверительный контакт, вдруг отказывались от встреч, срывали
порученные им дела, вели себя как самые настоящие враги. Наконец мы стали
подозревать Ренату, начали следить за ней. Однако сейчас вышли на нее
совершенно случайно: когда она шла за вами от метро, ее заметил один из моих
сотрудников, провожавших меня домой. Я ведь тут, неподалеку, живу, – махнул
Сергей рукой куда-то в сторону, Дмитрий так и не понял, в направлении какой из
множества узких улиц. – Когда увидел ее с вами, знаете, просто голову потерял
от такой наглости. Стоило мне представить, как она может навредить: вы же человек,
еще не вполне убежденный, сомневающийся… Я же чувствую, я людей хорошо знаю. На
самом деле, я даже не уверен, что вы меня сейчас внимательно слушали, что
поверили мне. Может быть, для вас все мои слова – пустой звук, вы этой чертовке
поверили…
Дмитрий пожал плечами.
Помолчали.
– Ладно, – сказал Сергей таким усталым голосом, как будто
долгая речь вытянула из него все силы. – Что я, в самом-то деле, оправдываюсь
перед вами, будто преступник перед прокурором? С какой радости доказываю, что
не виноват? Решайте сами, кому верить и с кем быть. Пожелаете – приходите на
нашу встречу через неделю, нет – ну что ж, не силком же мне вас тянуть! Воля,
как говорится, ваша, Дмитрий Дмитриевич. А сейчас, извините, я поеду. Все,
устал как собака. Главное, уже почти около дома был, сейчас бы к своим,
отдохнуть, но придется поехать на квартиру Ренаты аж к Люксембургскому саду,
отвезти ее, а то неизвестно, что она еще учудит, если ее одну оставить. Честное
слово, не знаю, что делать с ней… – Сергей измученно вздохнул. – Были бы мы
такие звери, какими она нас живописала, в самом деле, чего бы проще: убрать
провокаторшу, и дело с концом. А ведь вот не могу… – Он развел руками с
виноватым выражением и, кивнув на прощание, быстро пошел к тому самому черному
«Шевроле», на который еще раньше обратил внимание Дмитрий.
Он заметил, что Сергей не подал ему руки, прощаясь. В этом
было что-то убедительное… Как если бы Сергей оставлял за ним право на решение и
никак, никоим образом не хотел на его решение влиять.
Дмитрий поежился – все-таки он озяб, прав, конечно, Сергей,
курточка его – сущие отрепья, никакого тепла, да и виду, если честно, никакого!
– и вдохнул запах бензина. «Шевроле» медленно отъехал от тротуара,
перестраиваясь, чтобы повернуть на Пон-Неф, туда, к бронзовому, зеленому,
молчаливому Генриху, и проехать мимо него: ведь Люксембургский сад далеко, на
той стороне Сены.
Как странно: у «Шевроле» номер 96 04 RDE, почти такой же,
какой был у такси, на котором работал Дмитрий: 69 04. Стоп! Да как же Дмитрий
сразу не заметил, что это не частный автомобиль, как он подумал сначала, а
такси? Ну, тогда ясно, что внутри «Шевроле» никто Ренату не пытал, не жег ей
подбородок спичкой.
И скорей всего, Сергей сказал правду: девчонка и впрямь
сумасшедшая.
Дверь бистро позади Дмитрия распахнулась и захлопнулась,
выпустив клуб теплого, напоенного спиртным духом воздуха и обрывок голоса
Гарделя. Париж, как начал в тринадцатом году сходить с ума по аргентинскому
танго, так и продолжал по сей день.
Дмитрий вспомнил, как ходил когда-то в танцевальную школу
Мишель-Михайленко на уроки танго вместе с Варей Савельевой. Кстати, из-за танго
все у них с Варей и сломалось… Дмитрий Аксаков в ту пору пытался уволиться из
армии и ужасно франтил: носил монокль, одевался так, что вызывал невероятное
отвращение у Вариного отца, миллионщика и владельца ресторации «Марсель».
Дмитрий с тех пор навеки запомнил мелодию, которая так часто звучала из
патефона в танцевальной школе и зазвучала сейчас: «Madreselva».
Ему вдруг остро захотелось вернуться в бистро, дослушать
Гарделя и выпить еще граппы. Но нет, друзья, мы больше в эти игры не играем,
так и спиться недолго, в одиночку-то. Такое уже было, было – мысленно погрозил
он себе пальцем и двинулся к станции метро, которая находилась неподалеку и так
и называлась – «Пон-Неф». Строго говоря, до авеню Трюдан вполне можно и пешком
дойти, но за час, не меньше, и нога разболится так, что потом всю ночь не
будешь знать, как и куда ее пристроить. Лучше на метро, благо сейчас можно не
ужиматься, не трястись над каждым сантимом. У него есть деньги. Деньги,
которые, однако, нужно еще отработать…
Он спустился в подземку, взял билет, прошел через турникет.
А интересно, Сергей правду сказал, что просто отвезет Ренату
домой и не причинит ей никакого вреда? Или все же…
«Не думай ты об этом! – сказал себе Дмитрий с
покровительственной, отеческой интонацией, которая часто звучала у Сергея. –
Все равно не узнаешь правды! И вообще, меньше знаешь – лучше спишь. Да и что
тебе до какой-то девчонки, которая заставила тебя испытать такие страдания?»
