– Дэниел, вы не станете отрицать, что я вам это предсказывала.
– Джонс, бога ради, подумай, что ты творишь… – начинает Блейк, но Ева перебивает:
– Буду откровенна, поскольку обстоятельства того требуют. Во всем этом, Дэниел, виноваты вы сами. Вы давали персоналу слишком много свободы, хотя уровень их недовольства был нам известен. Вы взяли в «Альфу» Джонса. А теперь мы уже три дня только и делаем, что совещаемся. Мне больно говорить это, Дэниел, но «Зефир» перестал быть вашим. Компанию необходимо вернуть, зачинщиков уволить и сделать это необходимо прямо сейчас. А вам, Дэниел, нужно отказаться от своей должности.
Брови потрясенного Клаусмана взлетают вверх.
– Не навсегда, нет. Но сейчас кризис, и наши «Я» должны уступить общему делу. Вы основали эту компанию, Дэниел, но спасать ее придется другим. Это правда, сами знаете. Если бы ответственность за случившееся лежала не на вас, а на ком-то еще, вы бы их уволили в один миг. Не по злобе, не из желания наказать, а потому что этого требуют интересы компании. Того же потребуют от нас инвесторы и наши клиенты. Если они узнают, что мы после этого переворота не предприняли ничего радикального… вы и без меня знаете, что тогда будет. «Альфа» такого не переживет, Дэниел. Поэтому вы должны передать свою власть мне.
– Эй, эй… – вставляет Блейк.
– Вы же знаете, Дэниел, я права.
Блейк. Решения такого рода нельзя принимать во время…
Ева. У тебя уже был шанс, Блейк. В пятницу в пять часов вечера.
Блейк. При чем здесь… ну хорошо, допустим, все получилось не лучшим образом, но нас взяли врасплох, и…
Ева. Да, если ничего не сделать сейчас, то завтра мы будем говорить, что сегодня у нас получилось не лучшим образом. Я люблю вас, Дэниел, и компанию эту люблю. И поэтому так настаиваю. Если вы не желаете признать, что мы в кризисе, я подаю на увольнение.
Блейк. Дешевый трюк.
Ева. Я заявляю это с полной ответственностью.
Блейк. Ну и сука же ты…
– Хорошо, – говорит Клаусман еле слышно, никому не глядя в глаза. Джонсу его почти жаль.
* * *
На уходящего Джонса никто и не смотрит – все захвачены сейсмическими сдвигами в районе Дэниела Клаусмана и Евы Джентис. Из коридора он, сам не зная зачем, сворачивает в мониторный зал. Двое техников не обращают на него никакого внимания. Он придвигает себе стул, садится, смотрит на мониторы.
– Не знаю даже, что тебе и сказать. – Это Блейк – он стоит, держась за дверную ручку. Потом подходит ближе, облучая спину Джонса враждебными волнами. – Ева это Ева. Увидела шанс и уцепилась. Я, конечно, надеюсь, что по дороге домой она врежется в столб, но признаю: она меня переиграла. А вот тебя я предупреждал. Говорил, что она за штучка. Но ты не послушал и позволил ей поиметь тебя. Эх ты, дерьмо бесхребетное. Спорим, ты до сих пор думаешь, что она на твоей стороне. Ждешь не дождешься, когда она выйдет оттуда и скажет, что все будет хорошо. Потому ты здесь и торчишь.
– Блейк! – Джонс видит в стеклянной стене отражение Евы. – Я знаю, ты зол и все такое, но не делай так, чтобы мы не могли больше работать вместе, ладно?
Блейк, судя по звуку, прикусывает язык и роняет презрительно:
– Оставляю вас вдвоем.
Ева, закрыв за ним дверь, подходит и приседает перед Джонсом на корточки. Ее сияющая улыбка заражает обоих техников.
– Ну, пошли попьем кофе и обговорим это дело.
Смех, одолевший Джонса без предупреждения, переходит в нечто неконтролируемое, со слезами на глазах и болью в боку. Улыбка Евы немного теряет в блеске.
– Нет, ты просто неподражаема, честное слово!
– Спасибо. Так как насчет…
– Кофе мы пить не будем.
– Вот, значит, как. – Она поднимается.
– То, что ты сказала про увольнения, предназначалось только для «Альфы»? Или нет?
– Джонс, то, что ты сделал, – это прекрасно, но такая компания неработоспособна. Ты до сих пор думаешь, что есть хорошие компании и есть плохие. Мне тебя жаль.
Он смотрит на нее и молчит.
– Хорошо, давай разберемся. Ты мне в самом деле нравишься, я не прикидывалась. Я не корпоративная шлюшка, которая всего добивается с помощью секса. – Джонс снова смеется. – Это серьезно. Посмотри на меня. Ты мне очень дорог. То, что случилось на совещании, к нам с тобой никакого отношения не имеет.
– Еще как имеет. – Ему кажется, что сейчас он заплачет.
– Все было бы гораздо проще, если бы ты помог. Сэкономил бы нам гору работы.
– Если ты уволишь хоть одного человека, я всем расскажу про «Альфу».
– Джонс, – с ангельским терпением говорит она, – это вынудит меня уволить их всех, и только.
– Этого ты не сделаешь.
– Не задумываясь. Все уже готово, остается сделать один телефонный звонок. После того, что ты натворил, будет даже легче начать с нуля. Но лучшим решением, Джонс. – она складывает руки, как на молитве, – было бы просто вернуться назад. Твои друзья сохранят работу, «Альфе» не придется переезжать в другой город. Всем хорошо, все счастливы. Подумай, прошу тебя. Это действительно лучший выход.
– Надо было рассказать им про «Альфу» в ту же секунду, как я сам про нее узнал.
– Джонс, ты вбил себе в голову, что им хочется знать всю правду. Что они тебе спасибо за нее скажут. Не скажут, пойми ты. Они возненавидят тебя. Вот я сейчас говорю тебе правду, а разве ты мне благодарен? Нет, ты сердит, расстроен и, кажется, немного ненавидишь меня. Не хочу тебе угрожать – ты у нас натура эмоциональная и не умеешь мыслить логически, – но если хочешь остаться с этими людьми и дружбе, не говори ничего про «Альфу». И убеди их вернуть на место администрацию.
– Вот, значит, что в моих интересах. Врать. Постоянно врать.
– Именно.
– Где эта кассета на тему этики? – оглядывается Джонс. – Которую вы прокручиваете нервным инвесторам?
– Ну… наверное…
– Шучу.
– Да? – Она улыбается, но ее глаза беспокойно зондируют Джонса. – Вот и хорошо. Это ведь никакая не трагедия, просто бизнес.
Джонс перебарывает подступившие снова слезы.
– Если расскажу про «Альфу», все меня возненавидят и потеряют работу. Если помогу вам, никого не уволят.
Ева колеблется.
– Ну, кое-кого уволить придется. Но об этом мы поговорим после. Я знаю, это жестоко, но когда-нибудь ты поймешь, что этот момент стал огромным шагом в твоей карьере. У меня столько идей на предмет «Альфы»! Пока еще рано говорить, но думаю, что смогу выбить финансы под одну деревушку в Виргинии. Мы построим там город, Джонс. Целый зефирный город, со школой и пешеходной зоной. В каждом доме будет локальная сеть и своя переговорная комната. Мы дадим им все, что они хотят, а взамен они должны будут просто жить в этом городе. Ты совершенно прав, когда говоришь, что мы воруем их личную жизнь. Но в нашем городе всякая разница между работой и домом сотрется: все будут работать двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, не выходя из дома. Понимаешь? Будут работать не потому, что мы их заставляем, а потому, что этим они обеспечивают существование своего города и уровень своей жизни. Из чувства патриотизма к своей компании. – Она крепко сжимает руки, глаза у нее горят. – Ты же видишь, нельзя все обрывать теперь. Нам еще столько предстоит сделать.
