– С разбойниками и ворами – не договариваюсь!
– Вай мэ-э… Какой разбойник, где разбойник, в каком месте я разбойник, а?! Я тут чисто случайно проходил, даже не как свидетель. Это вон всё они, они плохие! А я просто на лошади катался, цветочки нюхал, песни красивые пел. Хочешь, тебе спою? «Хасбулат удалой, бедна сакля твоя-а, золотою казной я обсыпл…»
– В город его тащить, заявление в суд писать, на слушанье париться… Мороки сколько… – атаман вздохнул задумчиво и головой покачал. – Не, наверное, всё-таки тут повесим. Петрович, верёвочку принеси.
Здоровый казак небрежно поставил Сарама наземь, отошёл к своему коню и достал из сумы толстенный канат.
– Не надо! Петрович, не неси верёвку! – взвыл главарь. – Не надо, я пошутил, я всё скажу!
– Бесполезный он нам…
– Я полезный! – бросился в ноги перепуганный Сарам. – Я очень полезный вам, дорогой мой атаман! Петрович, иди отсюда, пожалуйста, да? Слушай, атаман, вот никому бы другому не сказал, но тебе скажу! Ты благородный, добрый, справедливый! Я тебя так уважаю, хочешь, папой своим назову…
– Петрович, иди сюда!
Казак демонстративно начал вязать на канате скользящую петлю. Дядя-разбойник нервно сглотнул…
– Не надо, Петрович, не ходи сюда! Это нас злая ведьма подговорила, Агата Саломейская, отчество не знаю и знать не хочу! Она нам денег дала, чтоб мы вас от станицы увели, а басурмане в это время у вас всех девушек похитили! Да, да, вот такие они плохие люди, э…
– Невиноватые мы! – хором поддержали воющие разбойники. – Это всё ведьма проклятая! Это всё басурмане! Мы бы сами на казаков никогда не пошли, что у нас, совсем мозгов нет?!
Переглянулся атаман со станичниками тревожно, брови сдвинул, к пленным подошёл.
– Та-ак, а дело-то серьёзное… Кто подскажет, где она, эта ваша ведьма?
– Я! Я всё знаю, я всё покажу! – аж винтом завертелся пройдоха Сарам. – Всё покажу! Только потом отпусти, пожалуйста, а?
– Подумаю. По коням, братцы!
Приказал атаман двум казачкам разбойников без спешки в город конвоировать, а сам в седло прыгнул. Главарю Сараму его коня вернули, верхом посадили, но руки развязывать не стали. Ничего, коли Бог милостив, и так не сверетенится…
Гикнули казаки, прянули ушами чуткими донские кони, и понеслась бешеная скачка!
А по краю степи, к зелёным массивам поближе, чтоб за деревьями прятаться можно было, идёт себе, бредёт поредевший отряд басурманского воеводы. Впереди разведчик Карашир, за ним басурманские воины, пленных девушек одной вереницей гонят.
Сам воевода с двумя охранниками последним идёт, а уж за ним неспешным шагом и ведьма прогуливается. Глаз с воеводы не спускает! Поскольку она-то, как ни верти, своё слово сдержала, казаков обманула, девушек украсть помогла, стало быть, теперь и воевода ей по гроб жизни обязан. А уж Агата умела взыскивать долги, как никто умела, ещё с колдовской школы…
– Карашира ко мне! – неожиданно приказал воевода.
По первому зову прибежал верный воин. Поклонился, ждёт приказа.
– Сколько нам ещё идти?
– Три дня, господин.
– Сюда мы дошли за один?
– Да, но теперь придётся двигаться обходными путями, за деревьями. В степи мы можем нарваться на казачьи дозоры.
– Объяви всем привал, – подумав, решил воевода. – Через полчаса выступаем дальше.
– Слушаюсь, мой господин.
Быстро разнёсся по цепочке крик о привале. Устали все – и связанные пленники, и сами басурмане, им-то, как помните, не один раз за сегодня досталось. Даже сил нет над зарёванными девушками или над мрачным юношей посмеяться…
А воевода басурманский на пенёк присел, к стволу ивовому спиной привалился, глаз сомкнуть не успел, как вновь вздрогнул его ятаган, засветилось оружие алым, и послышался нетерпеливый голос султана Халила:
– Эй, ты где там? Какие новости, да?
– Я здесь, владыка мира и миров! Твой приказ исполнен.
– Ну и как всё прошло?
– Мы взяли самых наилучших казачек, – вынужденно соврал воевода. – И уже через три дня они будут доставлены во дворец султана.
– Кривой-мривой нет?
– Нет. Хромых, с косоглазием или плоскостопием тоже не брали.
– Они все девственницы?
– Ох и…..?!! – запнулся воевода, чуть матом не выругавшись. – Я не смел об этом спрашивать, пусть столб мудрости и добродетели сам проверит их невинность.
– Харашо! Маладец! Будешь жить. Но через три дня – эта… так долга, слушай – я сам тебя встречу на границе, у паграничного сталба! Новые пленницы, гаваришь? Хачу, хачу, хачу!
Погасли красные глаза на слоновьей голове ятаганной рукояти. Выдохнул кое-как отважный воевода, за сердце подержался, унял дрожь в коленях. Одно дело – врать повелителю на расстоянии, а совсем другое, когда султан лично спросит: а почему это приведённых девушек так мало? Он-то небось надеялся, что его войско тысячу красавиц частым гребнем нагребёт, а тут всего шестеро девчат. А, ещё жена сотника и дочка его симпатичная. Итого восемь, значит. Кавказского юношу можно попробовать как бесплатное приложение сдать. Ну, вроде бонуса, так сказать, подарок к оптовой покупке. И самое главное, как определиться с этой… как её… сказать неудобно, с невинностью? Судя по тому, как дрались некоторые из девчат, их можно было смело признать очень даже виновными! Хотя речь не об этом, просто к слову пришлось…
– Ну, что скажешь, великий воин? – неслышно подкралась коварная ведьма. – Теперь ты и сам понимаешь, что твои дни сочтены? Пути назад нет. Если султану не понравятся девушки, ты мертвец. Если султан сочтёт, что их мало, ты мертвец. Если хоть одна не устроит его в постели, ты мертвец…
– Чего ты хочешь, женщина?
– Просто напоминаю тебе о данном тобой слове.
– Не сейчас…
– Сейчас и всегда, – хищно улыбнулась Агата и вновь язык змеиный показала. – Мы встретим султана Халила на границе, и ты принесёшь мне его перчатку. Даже не думай пытаться обмануть меня, я могу быть очень и очень неприятной…
Опустил голову воевода, да деваться некуда. Со всех сторон права ведьма проклятая…
– Карашир!
– Да, мой господин.
– Отдых закончен, поднимай людей!
А в это время султан Халил, развалясь на своём широком троне, позволил царедворцам поудобнее взбить подушки для султанского зада и вновь полюбовался на волшебную перчатку.
– Слушай, Бирминдулла, извини, что перебиваю, харошая вещь, да?
– Прекрасная вещь, о владыка Семи небес…
– Мне тоже кажется, я за неё не переплатил, – важно подтвердил Халил, вытягивая руку, чтоб бледный визирь осторожнейше снял перчатку и положил её в серебряный сундучок. – Кагда нада – врагов убивает, кагда нада – гаварить могу с кем хачу, на любом расстоянии. Многафунциональная такая, э?
