ОТЕЦ. Нам надо спокойно поговорить.
МАТЬ. Как просто и обыденно все кончается, да?
ОТЕЦ. Ты не можешь в один миг зачеркнуть…
МАТЬ (перебивает). Могу. Мне было пятнадцать лет: с нами жила бабушка, а ее единственная сестра жила в другом городе. Они все писали друг другу, мечтали увидеться… да болезни, хлопоты… А потом бабушка умерла. И сестра прилетела на самолете на следующий день. Вот тогда я поняла, как просто делается все на свете: берется – и делается.
ОТЕЦ. Подожди! Ты не можешь прямо сейчас…
МАТЬ. Могу. На первом курсе у меня был обморок в анатомичке. А потом мы там завтракали. А на практике мне было первый раз страшно, когда умирал человек. Старик, третий инфаркт: он лежал в боксе на капельницах, под люстрой, пульс нитевидный, зрачки на свет уже не реагируют; а в ординаторской пьют чай – все средства исчерпаны, погибающий больной, практически без сознания. Вошла сестричка и сказала, что он умер. Так просто, будто укол сделать. Все вздохнули; доктор написал посмертный эпикриз, а наши мальчики переложили его со стола на каталку и отвезли в морг. Потом помыли руки, и все дальше пили чай. И все.
ОТЕЦ. Неужели ты хочешь…
МАТЬ. Хочу. А сейчас я хочу чаю. Без мужских истерик.
13. Большая комната. За столом все, кроме Бориса, – его место пустует. Общая напряженность – вполне понятная.
ОТЕЦ. Ну, чай так чай (достает из бара коньяк).
САНТЕХНИК. Чай – это хорошо (приносит из кухни водку).
МАТЬ. Да, мне один больной подарил. (Приносит из спальни шампанское. Глебу.) Позови Борю… он ничего не ел.
ГЛЕБ. Пример старших – закон (приносит из «ребячьей» вино).
ВИТЕНЬКА (оживленно). Я еще никогда в жизни не была на таком оригинальном празднике.
МАТЬ (устало, по обязанности). Глеб, что это? Ты пьешь?
ГЛЕБ. Не пьет телеграфный столб – у него чашечки книзу.
ОТЕЦ (фальшиво). Дал бы я тебе по шее…
ГЛЕБ. Тебя хлебом не корми – дай поднять руку на младшего.
ВИТЕНЬКА (Глебу, на вино). Как ты пьешь эту отраву?
ГЛЕБ. Никак. Это гонорар пацанам, опекать твоих хахалей: синяк стакан.
ВИТЕНЬКА. Так это твои шпанюки! нашего бедного режи…
ГЛЕБ (быстро). Без намеков. Братские узы для меня святы.
САНТЕХНИК (живо). Хорошо бы к чаю чего-нибудь.
МАТЬ (отцу). Дай рюмки, герой-любовник. (Идет на кухню.)
ОТЕЦ (ставя рюмки). Не серебряная, не брильянтовая, а… какая-то термоядерная свадьба.
ВИТЕНЬКА (сантехнику). Мне коньяку, пожалуйста.
ОТЕЦ (удерживая его). Только каплю шампанского. Ты что!
ГЛЕБ. Боб! Гвардию – в огонь! Иди сюда. Смотри судьбе в глаза, ты мужчина! И мой старший брат. Тресни на ход ноги!
Входит мать с закуской, и одновременно из «ребячьей» – БОРИС, с чемоданом и многострадальным букетом: чемодан ставит у двери, а букет с маху втыкает в вазу на столе.
БОРИС. Итак, я вас поздравляю.
МАТЬ. Боря, послушай минутку… (ведет его в сторону).
ОТЕЦ (вскакивает). Не слушай! Потом, потом… (оттесняет мать и тянет Бориса в другую сторону). Послушай иинутку…
БОРИС. Папа, ты мне не отец.
ОТЕЦ (убит). Откуда ты знаешь?..
БОРИС. Она сама мне сказала.
ОТЕЦ (матери). Что ты ему сказала?
МАТЬ (отцу). Не смей ничего говорить!
САНТЕХНИК (встает). Брек, брек. Все по местам.
ОТЕЦ (тыча в него пальцем, Борису). Вот он, вот он! Все равно это не он, а я!
БОРИС (с испугом). Это он, а не ты. Ты что?
МАТЬ. Он себя плохо чувствует: голова. (Тихо.) Я не могу.
САНТЕХНИК (матери). Держись, иначе я все брошу. (Отпаивает ее.) сейчас мы уйдем втроем… все хорошо…
БОРИС. Вы? Втроем?.. С кем?
ГЛЕБ. Спокуха, Боб. Верь мне: я тебя не брошу.
МАТЬ (слабо). Сейчас я соберусь… (Выпивает рюмку.)
ОТЕЦ. Куда?! – ты на ногах не держишься!
САНТЕХНИК. Не бери с собой ничего – прямо как есть.
МАТЬ. Как хотелось мне каждый раз на вокзале взять билет, сесть в поезд, и – куда глаза глядят. Только сразу, не раздумывая! иначе ничего не выйдет. И начнется другая, новая жизнь.
ОТЕЦ (садится, пьет, собирает все самообладание). Знал я такую историю. Вот так два романтика трах-бах, взяли билеты, сели-поехали. А дальше? Вечно снимать комнату или гостиницу, где нет мест? Нужно жилье, работа, прописка, – справки, заявления, жилконтора, военкомат, – кати обратно оформлять дела и радуйся, если не влепят статью за прогул. А деньги кончаются, денег меньше – проблем больше, и – лопнула романтическая затея: быт – он подомнет.
САНТЕХНИК. Романтике нужен реалистический фундамент. Тогда не подомнет. Трудности надо учитывать, а не бояться их. А то: все помрем, а боимся всю жизнь – ерунды, мелочей.
ГЛЕБ (протягивает ему цилиндрическую банку). Хотите конфет?
САНТЕХНИК. Счастье любит храбрых. (Открывает банку-"сюрприз": с треском вылетает полутораметровая змея – пружина в раскрашенном чехле.) А-а!! (Отшатываясь, падает со стулом.)
ВИТЕНЬКА. Ай-й!!
САНТЕХНИК (с достоинством встает под злой хохот отца и смешки). Если человек нервный, еще не значит, что он трус.
ОТЕЦ. Герой. (витеньке.) Поехали на Дальний Восток, а!
ВИТЕНЬКА. Обязательно! Вот ты отсидишь, выйдешь…
ГЛЕБ. Простите?
ОТЕЦ. Она имела в виду "отлежишь". Надо бы лечь на обследование: здоровье что-то. Ничего страшного, не думай, не заразно.
МАТЬ. Подлечись, подлечись. Это бывает заразно, эпидемия.
ВИТЕНЬКА. А потом ты построишь Дворец культуры, а я… я буду играть в нем Офелию.
ГЛЕБ. Удалилась бы ты, нимфа, в монастырь, вот бы кайф.
ОТЕЦ. Я еще буду строить! А не просиживать в кабинете штаны за зарплату. Еще двадцать лет я смогу счастливо работать!
САНТЕХНИК. И мне снова надоел этот город. (Матери.) Я встретил тебя. И не хочу повторять ту же ошибку, что двадцать лет назад. Уедем вместе.
МАТЬ. Катись моя наука. Врачу везде есть работа. Где-то болеют люди и ждут меня. Там я нужнее. А здесь – охотники на мое место только и ждут.
ГЛЕБ. Пап, не купишь на радотях новость? Всего рубль.
ОТЕЦ (дает рубль). Держи! А то дороже обойдется, ты прав.
ГЛЕБ. Вы все пока не выписывайтесь. Во-первых, все равно придется размениваться, во-вторых, меня одного могут уплотнить. Хату сохранить надо. Так я пока поживу здесь с семьей.
