— А вдруг, — сказал он, все еще глядя ей в глаза и подцепив пальцем петельку на ее поясе, — это не такое уж и безумие?
Он медленно потянул ее к себе. Она не сопротивлялась.
Сердце Грейс подпрыгнуло, когда их тела соприкоснулись. Брент чуть подвинулся, прижимая ее ближе, и его дыхание обожгло ее щеку.
Он осторожно погладил пальцами завиток ее волос и убрал его за ухо.
— Я хочу поцеловать тебя, — прошептал он. — Это безумие?
Сердце Грейс стучало в груди, как колеса грузового поезда, и эти удары отдавались звоном в ушах. Брент провел пальцами по ее щеке, затем легко коснулся уголка ее рта. Она сглотнула:
— Возможно.
Брент улыбнулся. Еще мгновение он смотрел ей в глаза, а затем медленно склонил голову.
Едва их губы соприкоснулись, раздался громкий стук в дверь и знакомый голос позвал: «Тетя Грейс!» Они отпрыгнули друг от друга, словно парочка подростков, которых вспугнули родители. Брент отвернулся к раковине, вылил воду из стакана, а Грейс отошла от него на пару шагов и повернулась к двери.
— Мы здесь! — крикнула она.
Таш открыла дверь.
— Может, пойдем уже? — спросила она. Резкость ее вопроса сглаживалась искренним раскаянием, звучавшим в ее голосе.
Грейс откашлялась.
— Конечно. — Она мельком взглянула на Брента и тут же отвела глаза. — Идем, — объявила она, поспешно устремляясь к выходу.
Брент последовал за Грейс, стараясь держать дистанцию, все еще немного ошеломленный — ему требовалось время, чтобы прийти в себя после их почти поцелуя.
Если бы только Таш задержалась всего на минуту…
Но это послужило хорошим напоминанием о том, что в жизни Грейс было двое детей, а это значило, что внезапные вмешательства неизбежны. Теперь она была не одна. Их прошлые отношения невозможно было вернуть.
Следующие пару недель Таш вела себя вполне прилично, поэтому в мыслях Грейс освободилось место для более приятных вещей, например для фантазий о возможном развитии отношений с Брентом.
Его слова «А вдруг это не такое уж и безумие?» породили целый сонм радужных грез, и она с упоением им предавалась.
Возможно, он снова влюбится в нее. Возможно, они снова будут вместе.
Работа бок о бок с ним стала для нее самым приятным времяпрепровождением. Несмотря на то что в разговорах они не касались темы возобновления отношений, между ними чувствовались определенные флюиды.
Они останавливались, столкнувшись в коридоре, чтобы немного поболтать. Вместе ходили на обед.
Шутили и смеялись. Вспоминали былые студенческие дни. Его взгляд зачастую падал на ее губы, когда она говорила или ела, а она порой засматривалась на его ягодицы, когда он уходил, — он же оборачивался и подмигивал ей.
Впервые за долгое время Грейс ощущала внутри тепло и приятную негу, а не раздражение и тревогу.
В рабочие дни она по утрам вскакивала с постели в предвкушении встречи, а в выходные предавалась мыслям о нем. Что касается воскресных футбольных матчей, она теперь ждала их с большим нетерпением, чем Бенджи.
В эти моменты они были просто Брент и Грейс, а не доктор Картрайт и доктор Перри. Можно было смеяться, играть, флиртовать и строить отношения без условностей рабочей обстановки.
Никто из них не затрагивал тему будущего, однако две недели образцового поведения Таш вселяли надежду, и все казалось возможным.
Но однажды в два часа ночи у Грейс зазвонил мобильный телефон, и тогда все изменилось.
Грейс села на кровати, выпрямившись, как струна, не понимая, что происходит, попыталась на ощупь отыскать одновременно мобильный телефон, выключатель лампы и очки, — аппарат все не унимался. За окном лил дождь, барабаня по крыше в унисон со стуком ее сердца.
В этот час Грейс чувствовала себя крайне неуклюжей, пытаясь найти чертов мобильник как можно быстрее, пока он не разбудил детей. Свет лампы ослепил ее, и она ничего не видела, а в голове тем временем, словно стадо слонов, толпились мысли — одна страшнее другой. Телефонный звонок в два часа ночи обычно не предвещает ничего хорошего. Срочный вызов из больницы пришел бы на пейджер, так в чем же дело?
Неужели что-то с родителями? Пожалуйста, Господи, нет, только не это! Она не вынесет еще одну потерю.
Наконец, кое-как водрузив очки на нос и прищуриваясь от света, она обнаружила телефон и нажала на кнопку ответа с бешено колотящимся сердцем:
— Алло!
— Грейс? Это Брент.
У Грейс ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что голос на другом конце провода принадлежит Бренту, хотя ее тело безошибочно узнало глубокий бархатный тембр на каком-то инстинктивном уровне.
— Грейс?
— Да, извини. Я слушаю.
Она нырнула обратно под одеяло, сердечный ритм начал восстанавливаться. Она не знала, почему Брент звонит посреди ночи, но его голос был сонным и сексуальным, и ей захотелось свернуться клубочком и слушать его музыку под размеренный аккомпанемент дождя, стучавшего по крыше.
Может, он хотел обсудить то, что происходило между ними? Может, лежал в постели без сна каждую ночь, представляя их вместе?
— Я и забыла, какой у тебя сексуальный голос, — промурлыкала она. В полусне она забыла про запреты, ее глаза начали закрываться, и она зевнула.
— Грейс, послушай меня внимательно. Ты проснулась?
— М-м-м, — промычала она, зарываясь в одеяло еще глубже.
— Грейс!
Грейс открыла глаза, изумленная его резкостью.
— Что? — спросила она обиженно.
— Я на работе.
Все правильно. У него дежурство.
— Ты хочешь, чтобы я приехала?
Так, значит, он звонил по работе? Она немного приподнялась в полумраке слабо освещенной комнаты. Его сексуальный голос звучал надрывно, как и звук дождя за окном.
— Я не могу, Брент. Дети спят.
— Грейс, Таш здесь. С ней все в порядке, но она попала в аварию.
Грейс нахмурилась и приподнялась еще немного. Она издала сдавленный смешок:
— Что? Нет. Она крепко спит в своей постели.
— Грейс…
Она замолчала на секунду, а затем резко откинула одеяло.
— Она в постели, — настаивала Грейс, ковыляя по дому и ускоряя шаг по мере приближения к комнате племянницы.
Там было пусто.
В кровати никого не было.
Грейс запустила руку в волосы, ее сердце вновь колотилось в такт с дождем. Она ведь заходила к Таш в десять вечера, перед тем как пойти спать. Девочка сбросила одеяло во сне, и Грейс снова укрыла ее.
— О боже! Она ранена?
