– Я! Отдайте их мне! Мы! Нет, я! Отдай их нам, Голос! – тут же раздалось со всех сторон, а к тройняшкам потянулись десятки жадных рук. – Ах, какой славный подарок! Мы обманем пророчество! Слава Апокалифтису! Они станут нашими!..
– Стойте! – закричал Витька, яростно отбиваясь от жителей Благодати.
Куртка затрещала по швам, рукав почти оторвался.
– Никто нас не заберет! Никакие мы не Предвестники. Ваше пророчество не имеет к нам никакого отношения. У нас есть семья, есть родители! Мы обязательно к ним вернемся!
Рядом отбивался Димка, но его ругательства тонули в восторженном гуле неуправляемой толпы.
Нашим героям стало очень страшно – так не было даже в Червигороде, когда им собирались ввести радиоактивную вакцину, готовя к жизни червей. Потому что сейчас их окружали не чудовища – их окружали самые обычные (если так можно сказать о благодатинцах) люди, улыбчивые и приветливые. Но их поведение не укладывалось в рамки логики и здравого смысла. А потому происходящее на светлой площади перед Лифтом пугало близнецов сильнее встречи с жуткой плотоядной Красимирой…
– Мы научим вас смирению и уважению! – голосили вокруг. – Научим любить и почитать Апокалифтиса, как отца своего! Вы станете частью Благодати!
Стена рук, ног и голов наконец отшатнулась, выпустив измученных чужестранцев в мятой и порванной одежде. Толстяк, словно нож мягкое масло, разрезал человеческую массу, оттесняя ее прочь.
Лидеру повиновались без слов, покорно отступая на несколько шагов.
– Добро пожаловать на Благодать, – с приторной лаской в голосе произнес он, продолжая неправдоподобно улыбаться. – Вскоре вы узнаете, как легка и безмятежна местная жизнь. Без суеты и лишних обязанностей, жизнь ради своих близких, великого Апокалифтиса и Голоса Его. Жизнь размеренная и предсказуемая от первого до последнего дня. Вы привыкнете и полюбите ее. Ибо попавший на нашу поляну способен покинуть Благодать только одним способом – окрепнув верой и в отведенный час вознесясь в кабине Его высоко на небесные пустоши…
– Что вы сделали с этими людьми? – потирая ушибленное бедро, спросил Дима, злобно глядя Голосу прямо в глаза. – Зачем вы их дурачите?!
– Тише, маленький братец, – прошептал тот, украдкой осматриваясь и убеждаясь, что их беседа не слышна рядовым жителям поляны. – На наших овощных фермах очень жарко… Работники потеют по сто раз в день. Знаешь, малыш, а ведь мы собираем их пот. Храним в особенных банках, как доказательство трудолюбия… А еще! – Он сделал шаг вперед, и его рыхлое лицо исказила гримаса ярости. – Еще мы бьем бунтовщиков гайками и втираем этот пот в раны! Представляешь, как это больно? И если не хочешь сейчас же испытать эту боль, заткни свой нечестивый ротик!
Он облизнул пугающе-сочные губы, отчего Настю чуть не стошнило.
Витька дрожал, стараясь не подавать виду, Димку же трясло от гнева и бессилия.
– Вот и умничка, маленький братец, – миролюбиво кивнул Голос, когда установилась тишина. – И больше бунтовать не советую! Мои предшественники не для того запечатывали ходы и изгоняли с Благодати падших слуг Апокалифтиса, чтобы какие-то недомерки вдруг пришли из-за Пустынного Кольца и пошатнули наш уклад жизни!..
Он хотел еще что-то добавить, но тут над площадью прокатился громогласный бас, которым Апокалифтис говорил со своими безумными почитателями. Толстяк побледнел, вздрогнул, отчего тройной подбородок колыхнулся и опал каскадом волн.
– Что происходит, Голос Мой? – зычно поинтересовался Лифт, заставив сотни людей снова упасть на колени в едином бессознательном порыве. – Я вижу новых членов общины?
– Да, владыка! – склонился в тяжелом (с одышкой и кряхтением) поклоне Голос, внимательно посматривая по сторонам и вытирая потные ладони о полу балахона. – Новые заблудшие овечки, нашедшие приют в царствии твоем.
– Они уже вкусили благонравия, делающего жизнь легче? – строго уточнил Лифт.
Из его кабины вынесли все коробки с «дарами», и в пустом полумраке посверкивали хрусталь светильников и настенные зеркала.
Толстяк скривился, будто съел жука.
– Нет, владыка, не успели…
– Так чего же ты ждешь? – грозно спросил Апокалифтис, а из его стенок выдвинулись четыре установки, одновременно напоминавшие реактивные турбины или чересчур хитрые динамики направленного действия. – Заканчивай быстрее и войди в кабину Мою! Заповеди новые и ответы на вопросы дать Я готов, чтобы легче сделать жизнь вашу, верный слуга!
Главный прислужник Лифта обернулся к помощникам, что таскали коробки со Штамповальни. Его тарелкообразная рожа, похожая на кусок подтаявшего масла, скривилась, покрывшись гибкими морщинами.
– Чего встали, бездельники? – глухо рявкнул он. – Быстро несите благонравие!
От этих слов «заблудшим овечкам» стало совсем уж не по себе. Но сбежать не давало плотное кольцо людей. Жители поселка продолжали зорко следить за чужаками, даже стоя на коленях.
Слуги Голоса метнулись в сторону, к щедро накрытым столам (аппетит у близнецов, разумеется, уже отшибло), что-то выискивая в недрах грузового самоката, на котором были доставлены продукты и скамейки. В звонкой тишине, внезапно повисшей над поляной, было слышно мерное жужжание моторов Апокалифтиса и напряженное дыхание толпы.
– Что же мы натворили?! – уже не сдерживаясь, воскликнула Настя, ее щеки заполыхали багрянцем гнева, а затем по ним покатились неконтролируемые слезы. – Как же мы ошиблись… Ну скажите, какая Птица заставила нас потащиться в эту дурацкую дверь?
И не нужно думать, будто Анастасия плакала только потому, что была девочкой. В особенно страшных или экстремальных ситуациях плакать не зазорно даже мальчикам (и даже самым мужественным из них). Сейчас же наступила именно такая ситуация – происходящее воистину пугало своей непредсказуемостью.
Трое путешественников, прошедших через самые опасные поляны Спасгорода, в свое время избежали когтей, самозатягивающихся ошейников, шприцов, клыков, пуль и штыков, охладительных реагентов, зубов, токсичных ферментов, кладбищенских машин эмоционального подавления и ножей сумасшедшей циркачки. И только для того, чтобы безвольно сгинуть на забытой поляне, где безумцы поклонялись Лифту и его жирному приспешнику…
– Тише, родная, тише, – попробовал успокоить ее Виктор, очень по-взрослому обнимая за плечо и ласково поглаживая по голове. – Еще не все потеряно… Главное, мы вместе, а это значит…
Мальчик не договорил – стоящие на коленях посторонились, неуклюже отползая в сторону, и пропустили на площадку перед шахтой одного из помощников Голоса. Прислужник, скромно потупившись, нес в руках узкую высокую бутыль из непрозрачного бурого материала, напоминавшего глинопластик. В другой руке была зажата пиала такого же цвета.
– Наконец-то! – просиял толстяк, хищно улыбнувшись. – Владыка Апокалифтис, все почти готово! Сейчас чужаки изопьют благонравия и навсегда станут частью нашей общины, славя тебя день за днем!
