Я дважды соврал, что, мол, ни полраза. Только просканировал твердотельный накопитель — на предмет нет ли в нем ядерного фугаса. Шутка, товарищ капитан.
На войне главное — здоровый сон.
В который уже раз нам с моими орлами повезло: весь вечер и всю ночь ревун боевой тревоги блаженно безмолвствовал.
Мы радостно оставили несколько безумные заотарские покои Лиловой Башни и с впечатляющим комфортом разместились в куда более скромных, но все же родных и домашних кубриках «Андромеды», принадлежащей дивизиону передового базирования.
Там и впрямь оказалось и привычней, и веселей. Не говоря уже о горячем борще и котлетах из индейки, поджаренных с правильной, чуть хрустящей, корочкой…
«Андромеда» мирно почивала на алюминиевых плитах оперативно развернутой посадочной полосы.
Вместе с ней прилетели еще три ее товарки: одна — танкер, другая — склад боеприпасов, третья — мастерская.
Я до последнего мгновения надеялся, что наш свежеиспеченный космодром подбросят еще хотя бы эскадрилью истребителей. Уж больно это утомительно — вершить судьбы планеты вшестером.
Но, похоже, осмотрительный Трифонов или, скорей, осторожные операционисты из его штаба побоялись диверсионного рейда бишопов. Ведь они понимали, что десяток этих быстрых бестий мог за пару минут искалечить на земле хоть полный авиаполк…
Так что кроме «Андромед» мы получили только один исправный «Орлан» для Цапко — взамен того, который погиб на стройплощадке.
А все силы отцы-командиры решили придерживать на борту авианесущих кораблей.
Мы же фактически выполняли роль живых приманок…
Мои подозрения начали блестяще подтверждаться за час до рассвета, когда окрестности Лиловой Башни огласились громким шипением.
Сам себе скомандовав боевую тревогу, я выскочил из «Андромеды», выхватив из пилотского НАЗ автомат «Алтай» впридачу к своему «Тульскому Шандыбина», с которым я теперь был неразлучен даже в душевой.
И что же я увидел на улице?
Слева, справа, спереди, сзади шустро вздымались серебристые бугры.
Это персонал дивизиона передового базирования запустил надуваться ложные цели — бутафорские «Дюрандали» и «Орланы».
Мне уже доводилось видеть эти смешные штуки вблизи. Сделаны они были тщательно — с километра надувной «Дюрандаль» уже было невозможно отличить от настоящего. Тепло в пространство он тоже излучал как надо. И, по-моему, даже шумогенератор у него имелся для имитации работы ВСУ на стоянке.
Получилось, что у нас на быстросборном алюминиевом космодроме действительно развернули авиаполк. Только авиаполк игрушечный.
За завтраком только и говорили, что про надувные флуггеры. Шутили про надувных пилотов. И про их боевых подруг, пилотесс с надувными попками, конечно, тоже.
Наверное потому, что говорить про ягну было слишком нервотрепно.
— Может, никто вообще еще и не появится, — оптимистично предположил Лобановский. — Они ж непредсказуемые. Что у них на уме — непонятно. Может, посовещались между собой и решили, что овчинка не стоит выделки…
— …Или товарищ Иванов, — подхватил Княжин, — виртуоз галактической дипломатии, выцыганил перемирие…
— А еще было б лучше — мир. Честно говоря, так воевать задолбало…
— А что не задолбало? — Спросил Лобановский удивленно, сам-то он воевал совсем недавно.
— У меня целый список есть того, что меня не задолбало, — выделяя «не», сказал Цапко; я обратил внимание, что в то утро мой друг был подозрительно разговорчив. — Первым в списке стоит плавание на яхте. Вторым — знакомства с девчонками. Хоть у меня знакомиться и не получается, если говорить о результате, сам процесс представляется мне увлекательным… Потом мне из глины нравится лепить на гончарном круге. Хоть я и не умею. Вчера смотрел шоу «Ты — скульптор» в записи, со столичной этой знаменитостью… Андреем Эндрю Величаевым. Так оно мне таким офигенным показалось, что я себе зарок дал: когда война кончится, научусь лепить… Ну хотя бы горшки… А потом стану ваять фигурки животных… И женские фигурки, конечно, тоже…
— Будешь, стало быть, знакомиться с девчонками и лепить их фигурки, — ехидно хмыкнул Княжин.
При последних словах Княжина кофейные чашки на столике легонько подпрыгнули, словно некто наподдал коленом снизу по столешнице. Вслед за тем, звеня и подрагивая, поползли к краю столовые приборы.
— Землетрясение?
— Скорее уж джипсотрясение, — ухмыльнулся проницательный Дофинов.
— Похоже, — сказал я, — Данкан Тес со своими умельцами дорылся таки до астероида… Астероиды у джипсов, — я обращался к Паку, Лобановскому и Княжину, — оснащаются огромными двигателями и заселяются сотнями боевых особей. После чего служат неубиваемыми авианосцами.
— Да знаем мы! — Обиженно воскликнул Пак. — На политзанятия ходим!
— А не накидают джипсы там, под землей, в туннелях, братьям нашим меньшим? — Спросил Лобановский.
— В принципе могут, — пожал плечами Дофинов. (Я лично так не считал; у меня джипсы ассоциировались только со смертельной опасностью в воздушно-космическом бою, а в подземном царстве, как мне казалось, джипс человеку не страшен.)
— Парни ведь неплохие эти американцы, — продолжал сердобольный Лобановский. — Согласились на такую опасную миссию… А ведь не обязаны были!
— Они там в Америке вообще безрассудны, как демоны. И жизнью, считай, не дорожат, — сказал Княжин. — Плюс эта их нездоровая набожность.
— Не знаю, — поспешил закрыть скользкую дискуссию я. — Лично мне в Америке бывать не доводилось. Судить мне трудно… Зато точно могу сказать, что ягну уже засекли эти сейсмические волны и всполошились. Поэтому если мы сейчас же не разойдемся по машинам, к нам на утренний кофе наверняка завернет пара голодных комтуров.
— Чур меня! — Пак широко перекрестился.
Впервые за трое суток мы поднимались на борт своих истребителей штатно, без спешки.
Техники возложили на нас наши доспехи — новейшие скафандры «Гранит-3».
Едва слышно жужжащие сервоприводы вознесли нас в кабины.
Что-то бормоча под нос про страшный сон, который наяву, старшина Переплетов заменил нам на левом внутреннем подкрыльевом держателе контейнер активных помех «Мелодия» лишним блоком ракет средней дальности «Гюрза-УТТХ».
Мысленно я похвалил его за прозорливость.
Идя на бой с ягну, можешь быть уверен, что даже сотня ракет на борту — это не перебор.
С радара позиционного района ПКО передали, что замечена групповая цель по азимуту 280.
Выражаясь русским языком, враг коварно приближался с запада.
Почему коварно? Потому что приближался.
Мы взлетели.
