Проще говоря: эксперты увидели перед собой пистолет без патронов. Или мобиль без гидролеума. Но только не мобиль и не пистолет. А черт знает что.
Сам Кеша Растов комментировать назначение своего изделия наотрез отказался.
Хотя на него давили.
В цеху разразился большой скандал.
На товарищеском собрании Кешу костерили все кому не лень, включая уборщицу (Эстер считала, что распихивать использованные заварочные пакетики чая по кадкам с цветами аморально). Ведь это было очень против правил — использовать драгоценную государственную собственность, каждый час работы которой стоил миллионы терро, в личных целях!
Особенно против правил было не говорить, ради какой такой личной цели была использована ценная техника. Какой породы «неведома зверушка»? Неужели трудно сказать?
Под эту дудку недоброжелатели и недруги припомнили Кеше всё что могли припомнить. Включая неотданные копеечные долги («Занимал в столовой и забыл отдать») и просачкованные сверхурочные («А товарищи, между прочим, по четыре часа в ту неделю спали!»).
Кеша был так деморализован этим неожиданно жестким разбирательством, что даже взял отпуск за свой счет.
Далее — сведения, полученные службой наблюдения городка молодых специалистов. Такой-то день: Кеша Растов с утра в пивной, днем гуляет со спаниелем по лесу, вечером смотрит визор. Следующий день: пивная, прогулки, визор.
Еще один отчет: друзей в общежитии у Кеши нет, хотя в соседнем блоке, в квартире со скромным метражом и без всякой сауны, живут две совершенно незамужние девушки повышенной симпатичности.
Кеша даже поленился узнать, как их зовут. Не говоря уже о том, чтобы пригласить в свой тренажерный зал или сауну…
Я зажмурился и поднял одеревеневшее от множественных интеллектуальных усилий лицо к потолку.
Вспомнил Колю Самохвальского, который тоже был знатным нелюдимом. И, вероятно, даже женоненавистником. Интересно, он бы нашел время узнать фамилии девушек-соседок? Тоже, конечно, не факт…
В деле: фотография спаниеля. Красивый серо-черный пес с глазами престарелого каббалиста, нефритовым носом и ушами плюшевой игрушки. Это в его обществе Кеша Растов проводил все свои дни.
Согласно заключению врачей, Кеша находился в глубочайшей депрессии. И Кешу, конечно, было жалко.
Но я тут же подумал о том, что у нас — и на флоте, и на секретном производстве — людей выгоняют с ответственных должностей и за куда меньшие проступки, чем тот, который допустил молодой инженер Растов.
А Кешу, видите ли, просто пожурили на собрании трудового коллектива. Да и оставили на прежней должности, с прежним окладом — если, конечно, верить материалам дела…
Через месяц Кеша вернулся к работе.
Заключение психиатра: депрессия прошла, но прописана медикаментозная поддержка.
Заключение ревматолога: болезнь Киссона-Ялинцева прогрессирует, Кеше прописаны новые, более забористые болеутоляющие препараты.
«Пичкают молодого здорового парня пилюлями, как какого-то пенсионера…»
Я раздраженно пролистал вперед — бесконечные заключения, фотографии, справки, протоколы, выписки из протоколов… Подрагивающая нежным маревом жизнь живого человека, спроецированная на мертвые буквы…
Проходит еще полтора года и вот на дворе 2617.
Иннокентий Растов отправляется в плановый отпуск — он решает воспользоваться приглашением бывшего одноклассника Влада Ножкина (на школьных фотках — толстый близорукий мальчик в свитере с финскими оленями), который теперь — заместитель директора Крымской Астрономической Обсерватории.
В общем, Кеша снова улетает в Крым, где не был со времен своего «похищения».
Пассажирский флуггер доставляет Кешу на Массандровский космодром, тесный и многолюдный, набитый горластыми туристами.
Там он берет вертолет-такси до Ай-Петринской яйлы.
На яйле он отсылает такси и идет прямиком к воротам обсерватории.
Согласно показаниям таксиста с необычной фамилией Феллах, при нем — портфель, который не слишком спортивный Кеша несет с явным усилием, как если бы он был набит кирпичами (метафора принадлежит таксисту).
В обсерватории Кеша и Ножкин празднуют теплую встречу, тем более что ожидается прибытие еще двух приятелей (портфель, согласно показаниям Ножкина — при Кеше).
Пока трое аспиранток нарезают ветчину и вообще — раскладывают вечерний сабантуй — Ножкин с гордостью показывает Кеше свои владения.
Тут тебе и двенадцатиметровый телескоп-рефлектор, и радиотелескоп, и новомодный цеппелин, с волшебной плавностью поднимающий оптические средства в стратосферу.
А тут, как заведено на наших обсерваториях уже лет четыреста — мощный радиопередатчик, способный в принципе добивать далеко за орбиту Плутона, в Облако Оорта. (Такие передатчики нужны на случай войны, чтобы военно-космические силы могли разворачивать на базе обсерваторий дополнительные командные пункты.)
Кеша, отмечает его школьный друг, радостно встречал все новинки — задавал вопросы, трогал руками маховики, фотографировал встроенной в планшет камерой.
Особенный интерес Кеши вызвал передатчик. Что мимоходом удивило Ножкина, ведь это всего лишь обычный передатчик, пусть и мощный…
Затем Ножкин показал Кеше его комнату.
— В тесноте да не в обиде, — вздохнул Ножкин, как бы извиняясь перед дорогим гостем за крохотный метраж. — Сам в такой же живу…
— Да это ничего… Я же ненадолго, — со своей всегдашней извиняющейся улыбкой сказал дорогой гость.
В тот день Кешу долго ждали к ужину. Некоторые из присутствующих за столом даже успели нахлестаться пивом до полного бесчувствия. Наконец встревоженный Ножкин поднялся в комнату Кеши и робко постучал в дверь (он был уверен: гость задремал после муторного перелета со сменой часовых поясов).
Но дверь оказалась незаперта.
Ножкин вошел.
Ни вещей, ни портфеля, ни самого Кеши.
Только на столе пустая упаковка от обезболивающего и стаканчик с яркой зеленой линзой внизу — любимый Кешин напиток «Тархун».
Итак, Иннокентий Растов исчез вновь.
И на этот раз — бесповоротно.
В те дни в Крымскую Астрономическую Обсерваторию понаехало еще больше служилых людей, нежели когда-то на гору Учан-Кая.
Да оно и понятно, ведь Кеша был уже не ясноглазым отроком, а одним из специалистов стратегически важного производства. То есть — секретоносителем.
Как и в прошлый раз, ждали, что через сутки Кеша вернется.
Ждали и через неделю. И через месяц.
Но он не вернулся.
После Кеши Растова осталось лишь загадочное устройство, которое в первые же сутки поисков обнаружил вездесущий (по крайней мере, в координатах Дела № 24) майор госбезопасности Жиль Патру.
