— Слушаю вас, рейхсфюрер!
— А ведь и этот… пациент профессора… в данном ключе его ведь не расспрашивали?
— Простите?
— Ну, о его отношении к англичанам и их союзникам?
— Насколько я знаю — нет.
— А напрасно! Это может кое-что нам дать!
— Я немедленно проинформирую профессора!
— Разумеется. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы этот русский авантюрист не слишком-то задержался у адмирала. Тот своё получил — и хватит! Прочие сливки снимем уже мы — задание-то исходило именно от нас!
Выдержка из рапорта.
…В доверительной беседе подполковник крайне негативно высказывался о Великобритании и САСШ. В оценке этих государств позволял себе даже нецензурные эпитеты. По его словам, в прошлом он имел негативный опыт общения со структурами указанных государств…
Где-то в лесу
Они снова тянут какую-то канитель… Холечек отвечает односложно, надо думать, опасается медсестры, которая теперь практически никогда не оставляет нас наедине. Демина он мне так и не показал, говорит — пока это сделать трудно.
Странное дело, он сидит у меня подолгу — беседует обо всяких пустяках. У него что — другой работы нет, я тут единственный пациент?
Два дня разговор крутился вокруг Англии и Штатов. Они что — у него козу украли? Не любит Холечек их… Странно! Чехи, насколько мне память не изменяет, на островитян, в свое время, только что не молились! А он на них прямо-таки ядом брызжет!
Ну что ж, не стану его разочаровывать, подыграю. Тем паче, что и у меня никаких причин любить эти страны нет — не за что. А вот н е любить — предостаточно. Правда, откровенно сказать, я и чехов-то не люблю… но доктору это говорить не станем.
Так и ответил. Доктор аж расплылся от удовольствия — нашел единомышленника! Подобрел, кофе предложил…
Фиговый, кстати, кофе. Вкуса никакого — эрзац. Они, насколько я помню, его тогда из желудей делали, вот и результат.
Точно — он тут не на первых ролях.
Но, с этой точки зрения, совершенно непонятно очень многое.
Дано — не самая важная фигура в этом доме.
Не немец.
Стало быть — уже не совсем человек. С точки зрения истинного арийца, разумеется.
Да, специалист — но ту же медсестру послать подальше не может. Не по зубам…
Однако — меня тут до сих пор держат. И пресловутое ГФП никак свой интерес не обозначает. А вот это — уже странно!
Не та это структура, чтобы кота за хвост тянуть — там парни хваткие.
Вывод — да врут все эти деятели!
У них тут свои пляски-попрыгушки, и никакое ГФП здесь и рядом не стояло. И доктор этот дурака валяет неспроста — у него роль такая. Вот не протяни он несколько дней после нашего разговора… что-то и могло бы пройти. А так… успел я всё обдумать, хвост к носу прикинуть — врет он! Не стыкуется тут многое…
Однако же поутру меня повели — уже не повезли, на прогулку. Теперь я туда своими ножками топаю, оттого и ещё один «медбратан» на горизонте маячит. Нет, парни, может, вы и спецы в каких-то там своих премудростях, но вот столь явно демонстрировать клиенту своё недоверие — это, ребятки, перебор… тут и слепой заметит что-то неладное.
И вот на этой прогулке я и столкнулся с Деминым. Он по-прежнему на коляске, и прятать от меня его нынче не стали.
А подойти дадут?
Сопровождавшая его медсестра зачем-то подходит к моей, и они там о чем-то своём негромко разговаривают.
Если мои догадки верны (а я не вижу, отчего бы им и не быть верными), то мешать мне не станут… Рискнем!
Два шага — и я около него.
Лейтенант спит.
Дремлет, скорее — веки подрагивают.
— Товарищ Демин!
Дрогнули веки чуть сильнее…
— Олег!
— Да… — не открывая глаз, шепчет лейтенант.
— Как ты?
— Плохо… голова болит…
— Меня узнал?
— Да… товарищ подполковник… помню вас…
— Ты тогда, как? Добрался, куда нужно?
Он молчит.
Потом приоткрывает глаза — взор какой-то… даже и сказать точно не могу. Не видит он меня — куда-то в пустоту смотрит. Зрачки не сфокусированы — туда-сюда метаются.
Опаньки… как фигово-то всё…
— Ты чего, лейтенант?
— Старший… старший я…
— Извини, запамятовал! Ты что, контуженый? Дошел тогда или нет?
— Нет… никуда я не дошел, да и не успел от вас далеко отойти…
В разговор вмешивается медсестра и бесцеремонно отталкивает коляску в другую сторону прогулочного дворика.
Не возражаю и послушно отступаю.
Значит, старший лейтенант?
И когда ж это, родной, ты им стать успел?
Да и звания своего я ему ведь не называл, кажется?
Что-то я такого факта не помню… Сказал — старше, но насколько?
И какими же темпами ты отходил, что за почти двое суток рядом все ещё оставался?
Ох, не вяжется тут всё…
А ребятки здешние — парни с возможностями!
Звание мое — ладно, будем считать, что это я в бреду проговорился. А вот его-то они как сыскали?
Не тогда взяли — это и к бабке не ходи! Кто ему старшего присвоил — леший, что ли, петлицы нацепил?
Угу…
Стало быть — вытащили его уже из нашего тыла, уж на передовую-то его ни в каком раскладе не отправили бы! И документы он донес — кто б ему тогда старшего дал, за что, за выход из окружения, что ли? Свои бы кубари не сняли — и то счастье…
Так… и что ж ещё такого я наболтал? А ведь наболтал — неспроста же все это осиное гнездо пребывает в состоянии повышенного возбуждения.
Телефонизированный отдельный пост у дверей — даже пленным генералам такого не полагалось, уж я-то знаю! Постоянный контроль за каждым шагом, комедию с мнимой больницей разыграли — это уж и вовсе что-то запредельное. Нет, парни, вы явно тут что-то основательное решили поймать…
А что т у т вообще можно поймать? Ну, например?
Военные секреты?
Учитывая то, что я отрубился осенью, а сейчас лето? Сколько времени прошло? Тот же Демин знает больше меня в пять раз!
Значит — это касается не сегодняшнего момента.
А какого же?
Тех самых фокусов с бумагами — моего выстрела из прошлого?
Ну, учитывая оборотистость фрицев в тех случаях, когда это касалось их высшего руководства, все фигуранты тех бумаг уже давно смотрят на крышку гроба. Изнутри.
