– На нем заклятие, – не оборачиваясь, тихо сказала колдунья. – Заговор на удачу, на предвидение опасности, смерть. Порчу мне не навести – он не из нашего мира, чужак. Но заклятие я могу снять.
– Так снимай же, голубушка, снимай! – азартно воскликнул отец Йозеф.
– Как прикажете, святый отче. Сейчас…
Егору снилась обнаженная женщина – красивая и молодая, с родинкой на груди, черными кудрями и глазами цвета настоявшегося чая. Она стояла перед князем, водила горящей свечой, шептала… И что-то меж ними было – стекло? Похоже, что так – толстое выпуклое стекло. И какой-то дурацкий таз – медный? Женщина наклонилась, выплеснула из таза воду, поставила… таз упал, покатился со звоном…
– Тьфу ты, черт! – проснувшись в поту, молодой человек уселся на кровати, недоуменно качая головой.
У Вожникова сейчас почему-то было такое чувство, словно он только что потерял что-то очень важное… Что?
Вроде ничего в последнее время не пропадало…
– Что с тобой, господин мой? – вздрогнула лежащая рядом Лерба, приподнялась на локте, взяв князя за руку.
– Да приснилось что-то, – тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, Егор погладил девушку по плечу. – Спи, душа моя. Отдыхай. Как у нас говорят – утро вечера мудренее.
Солнечный луч, прорвавшись сквозь золотистые липовые кроны, попал Бруно в глаз, и мальчик прищурился, довольно улыбаясь. Денек-то нынче какой выдался! Теплый, солнечный, сухой – по-настоящему летний. Даже здесь, в лесу, припекало так, что Бруно снял куртку и теперь нес ее под мышкой, безмятежно поглядывая по сторонам. И день хороший, и настроение – соответствующее. Еще бы – сам господин Георг, один из совладельцев мельницы, желает его видеть с тем, чтоб дать какое-то важное поручение. Какое именно – приехавший вчера на смену мастер не знал, но Бруно сразу представил, что поручение, несомненно, важное – разве будет герр Георг по всяким пустякам звать? У таких людей и времени-то на пустяки нет.
Выбравшись по лесной тропе на пригорок, отрок остановился у развилки, соображая, как дальше идти.
Можно, конечно, вдоль реки или по старой римской дороге, выстроенной еще в те времена, когда славный град Аугсбург гордо именовался Августа Винделикорум и был столицей богатой провинции Реция. С тех времен много воды утекло, однако вот дороги – остались, их же не украдешь, как, скажем, мрамор со старинных вилл или городских зданий. Римская дорога Бруно нравилась, но до нее еще нужно было добраться, и лучше бы не вдоль реки, гораздо удобнее будет срезать, пройти напрямик через буковую рощицу и ельник.
– Ну, напрямик так напрямик! – Парнишка вновь вскинул на плечо курточку и узелок с едой и деловито зашагал вниз, к роще.
На полпути он остановился, оглянулся – вдруг показалось, что за ним кто-то идет. Не в первый уже раз такое казалось – и на лесной тропке тоже. Будто чьи-то шаги за спиной, чей-то недобрый взгляд…
Да нет, никого не было – да кому тут и быть-то? Разве что кто из местных крестьян или охотники – уж не разбойники точно! Тут кругом полно деревень, везде люди, и вполне безопасный путь. Тем более он, Бруно, не сам по себе мальчик, а с бумажной мельницы. Кто его обидит-то? Уж точно – не местный барон, у которого с господином Георгом соглашение – друг другу во всем помогать.
Эх, хорошо кругом, солнышко! А сколько цветов! Качают желтыми мохнатыми шариками одуванчики, белеют ромашки, лиловые колокольчики на ветру покачиваются, словно бы звонят – динь-динь, динь-динь – а васильки! Какие здесь васильки! Нежно-синие, как высокое летнее небо. Такие бы цветы – да на венок, а венок – на голову… ммм… кому бы? Может, той рыжей девушке, Лербе? Бруно сразу заметил, какая она красивая… хотя, конечно, и старовата уже. Лет семь-восемь скинуть – вполне подходящая была бы невеста, такой можно и венок подарить… или букет. Да! Букет – куда лучше.
Едва добравшись до рощицы, отрок остановился, услышав вдруг чей-то стон. Показалось? Да нет! Близ дороги, в малинке, явно кто-то стонал… мало того – позвал!
– Помоги мне, о, достойнейший юноша!
Помочь? Хм… Другой на месте Бруно наверняка рванул бы со всех ног – с незнакомцами связываться чревато, кто знает, что у них, чужаков, на уме? И Бруно, конечно же, поступил бы точно так же… полгода назад… но сейчас… Сейчас-то он не простой мальчик, а мальчик с бумажной мельницы, человек уважаемый и защищенный. Ну-ка, попробуй кто против барона пойди?! Тем более – против господина Георга?
Шалишь, дураков нет!
Это вот пока еще новое для него ощущение собственной значимости и остановило сейчас Бруно, заставило подойти к кустам…
– Ах, славный юноша, – закашлявшись, промолвил лежащий на траве человек. – Не мог бы ты поискать мой мешок? Он туда улетел, в заросли. Я упал – прихватило сердце. А там вода… я б напился, и мне б сразу же полегчало.
– Мешок?
– Да-да-да, небольшая такая котомочка.
Мешок отрок уже заметил – невдалеке валялся, под липою, не надобно и искать. Да и незнакомец вовсе не вызывал никакого страха – странник в запыленной, подпоясанной простой веревкой рясе – паломник, странствующий монах. Узкое изможденное лицо, обширная тонзура-лысина и такой смешной венчик волос.
– Вот ваша котомочка.
– О, как мне отблагодарить тебя? Разве только молитвой.
Напившись, монах поднялся на ноги:
– Меня зовут брат Деметриус, я скромный клирик из братства Святого Франциска Ассизского, иду в Аугсбург, поклониться мощам святого Зимперта и святой Афры. Буду признателен, если ты составишь мне компанию – как видишь, я уже пришел в себя и могу передвигаться довольно быстро. От тебя не отстану, не бойся, а дорогу я знаю плохо…
– Ничего, – улыбнулся отрок. – Я покажу.
– Возьми, добрый юноша, баклажку, испей. Водица студеная, вкусная.
С удовольствием утолив жажду – свою-то баклажку в путь прихватить забыл, так и пил из ручьев да из речки! – Бруно вернул воду монаху и вежливо поблагодарил:
– Спасибо, брат Деметриус. Так идем?
– Идем-идем, славный юноша. Вдвоем-то куда веселее.
Вдвоем и вправду оказалось весело – теперь было хоть с кем поболтать, а уж поговорить Бруно любил, причем – на самые разные темы. От францисканца эта черта отрока отнюдь не ускользнула и даже вызвала довольную улыбку, быстро, впрочем, исчезнувшую.
– Ну, расскажи о себе, славный Бруно! Я вижу, ты не сам по себе, а по какому-то важному делу идешь.
По пути отрок рассказал и про свою прошлую жизнь на побегушках в лавке, и про бумажную мельницу, и про недавнюю бурю, и даже вскользь упомянул Лербу, особо в подробности не вдаваясь – монах все-таки.
А впрочем, брат Деметриус оказался человеком веселым, не в пример всем прочим монахам. Даже спел несколько песен, очень даже смешных и фривольных – Бруно хохотал до слез!
– Значит, тебе, славный юноша, понравилась та рыжая девушка?
