— Следует предположить, майн герр, что ожидается проведение новой воздушной операции, но в гораздо меньших размерах. Ведь так?!
— Не буду скрывать от вас. Если англичане в Каире откажутся признавать правительство в Лондоне, а останутся на стороне Черчилля и продолжат бои в Ливии, то фюрер приказал нанести удар всеми силами. Там воюет танковая дивизия генерала Роммеля, а к концу года будет перевезена еще одна танковая и две пехотные дивизии с большим количеством автотранспорта, то есть целая танковая группа.
— Весьма серьезно, майн герр. И при поддержке всего нашего флота?! Но зачем?! Не думаю, что у англичан там серьезные силы королевской авиации. Или…
— Именно это самое «или», Шпандель. Нужно ударить так, чтобы сразу и надолго завоевать полное господство в небе. Рейхсмаршал передает в наше распоряжение две эскадры «штукас», что действовали против «Гранд Флита». И первая наша задача состоит в захвате Мальты. Этот остров впился занозой в коммуникации, и нашим союзникам просто не дают проводить конвои в Ливию, они несут потери. Потому Рим и согласился на принятие от нас действенной помощи.
— Даже так, майн герр?
— Именно так. Мы не собираемся отдавать Мальту итальянцам, а потому ее взятие будет проведено только нами — высадкой десанта 2-й парашютной дивизии с воздуха, которую, надеюсь, успеют подготовить к этому времени, — Кессельринг цепко посмотрел на карту, — и с моря. На юг уже отправили в разборном виде паромы Зибеля, промышленность не только восполнила потери, но и наклепала новых. Нужно тщательно спланировать наши действия. Шпандель, именно на нас ляжет эта чрезвычайно трудная задача. Да, вот еще — ваше представление на новый чин в Ставке, так что фюрер сможет по достоинству оценить ваши заслуги!
Берлин
«Надо же, силу почувствовали. С цепи спустили, разорвали волка, теперь можно и хозяина цапнуть. Нет, милые, и вас я на цепь посажу, иначе вы таких дел натворите, куда там нацистам». — Мысли текли бурным потоком, но сам Андрей уже переборол бешенство, вызванное упрямством генералов, желающих превентивно (и выбрали же слово) лягнуть СССР.
Действительно — любая палка состоит из двух концов, но воинствующие нацисты, на его взгляд, были намного опаснее для будущего. Генералы тоже оказались не подарком, но не выступали цельным монолитом, иначе пришла бы полная хана. Поэтому ему удалось их полностью расколоть, поманить реставрацией в будущем кайзера и возвращением к временам «старой и доброй Германии».
А теперь предстояло посадить на цепь, так как удалению клыков эта свора категорически воспротивилась…
— В свое время великий Бисмарк категорически не желал вхождения наших войск в Вену и убедил в этом кайзера: Австрия стала нашим союзником, несмотря на проигрыш войны. Но «железному» канцлеру после Седана не удалось сломить упрямство генералов и настоять на продолжении здравой политики. Аннексия Лотарингии, в отличие от Эльзаса, рейху была не нужна, но на этом настаивал Мольтке, дабы иметь удобный плацдарм для новой войны с Францией. И что?! Сильно помогло нам это в прошлую войну, я вас спрашиваю?! Шлиффен даже не учитывал эти «приобретения» в планировании обходящей операции!
Андрей говорил чересчур громко и напористо, обводя тяжелым взглядом генералов. Те молчали, соблюдая субординацию и не отвечая на его риторические вопросы.
— Вы хотите воевать с целым миром, господа? Жаждете этого, снова предлагая безумную и совершенно ненужную рейху аннексию. Вы забываетесь, что все политические решения надлежит делать рейхсканцлеру и правительству! Или вы сами собираетесь решать за них вопросы? Вы, фельдмаршал Браухич, желаете стать фюрером германского народа? Или кто-то другой из вас? А как же данная вами присяга, господа?! Или желание стать вершителями судьбы целых народов выбило из вас здравый смысл?! Так скажите мне, и я немедленно отрешу вас от должности!
Такого наезда генералитет не ожидал, а потому молчал. Еще бы — рейхсканцлер абсолютно в своем праве, когда говорил о политическом решении польского вопроса: отнюдь не продолжение военной оккупации, на чем настаивало руководство ОКХ, желая иметь удобный плацдарм для нападения на СССР, — тут Андрей им безжалостно вывернул руки, найдя способ избежать нового «Барбароссы».
— Вопрос о будущем генерал-губернаторства решен раз и навсегда. Мы вернемся к восточным границам 1914 года, с некоторыми уступками там, где поляки составляют более двух третей населения. Я, как рейхсканцлер, заявляю: будущее «новой» Европы состоит во взаимных уступках на общее благо. Мы не должны давать антигерманской пропаганде повода обвинить нас в оккупации территорий, населенных славянами или галлами. Польше мы вернем независимость до наступления следующего, 1941 года. Повторяю — этот вопрос решен!
— Мой фюрер, меня беспокоит только беспрепятственное поступление румынской нефти…
— Я сам великолепно знаю, что без нефтепромыслов в Плоешти нашей экономике будет хуже. Но это еще не значит, что мы оставим Румынию беззащитной жертвой!
Родионов прекрасно понимал позицию генералитета, ведь поставки нефти из этой страны являлись жизненно важными, а потому, если бы он задумал бы сдать Бухарест, последствия могли бы быть крайне серьезными, и в первую очередь для него самого. Хочешь — не хочешь, но нужно прибегать здесь к пресловутым превентивным мерам, ибо уступчивость в этом вопросе может выйти боком.
— Господа, я заверяю вас, что новое правительство Польши и «старый» президент Мосьницкий пойдут на пролонгацию прежнего военного пакта с Румынией. Гарантии дадим и мы и в первую очередь поможем полякам воссоздать армию в десять дивизий. Даже пятнадцать, что не так много для серьезной войны. Но я не думаю, что Войско Польское захочет воевать с нами, ведь только мы дадим полякам серьезные гарантии.
— Мой фюрер, а как же восточные границы бывшего Польского государства?
Андрей чуть не ухмыльнулся — Манштейн, задавая этот вопрос, по сути, интересовался этими самыми гарантиями. Теперь двойственности не осталось, и он вскрыл польскую «карту».
— Это вопрос для переговоров нового польского правительства с СССР. Мы не можем не то чтобы диктовать, но вмешиваться в их проведение. И я понимаю, что польско-советские отношения в будущем могут привести к напряжению. Понимаю… Но сейчас сделать ничего не могу. Как и вы, господа, ибо надо учитывать множество факторов и ждать дальнейшего развития событий. Но могу сказать одно — договоры «перестраховок» позволят избежать новых войн в «новой» Европе долгое время. А что касается наших отношений с восточным соседом… Я написал Сталину послание и надеюсь встретиться с ним в самое ближайшее время.
В кабинете наступило молчание, однако не тягостное. Фельдмаршалы и генералы переглядывались, кое-кто из них улыбался, чувствовалось, что обстановка в кабинете изрядно разрядилась.
Хельсинки
— Видно, я старею… Дважды ошибиться в одном и том же человеке, да еще так…
Маршал Маннергейм тяжело поднялся из-за стола, мельком посмотрев на карту и мысленно отметив, что сейчас будет много работы для картографов. Уния трех Скандинавских стран — Финляндии, Норвегии и Швеции, под верховенством последней страны, чей король Густав V одним росчерком пера вернул Швеции статус «великой державы», что создал еще в семнадцатом веке Густав-Адольф.
