– Родя, ты только в разговор без нужды не лезь! – тихо прошептал ему Пасюк, когда до вагонов оставалось метров двести.
Только сейчас в эшелоне зашевелились – к двум часовым добавился десяток невооруженных солдат, а из синего вагона неспешно вышел офицер, судя по щегольскому обмундированию и выправке.
– Здравствуйте, господа! – вежливо произнес Пасюк и чуть поклонился. – Я приват-доцент Новороссийского университета Александр Александрович Пасюк, а это мой молодой ассистент Родион Эдуардович Артемов, прекрасный музыкант, один из моих самых талантливых учеников. Мы уже не один год ловим нужный материал по всей Азии, а также завершаем мой фундаментальный труд по зоологии…
Пасюк говорил легко и непринужденно, и Артемов сейчас мысленно им восхищался, глядя на вытянувшиеся физиономии чехов. Особенно вытаращил глаза офицер, никак не ожидавший от азиатов столь изысканных манер в сочетании со славянскими физиономиями.
Ход был просто убийственный – господа ученые, доценты с кандидатами, всему миру известно, что с головою не ладят. И ради науки не то, что в охваченной Гражданской войной Сибири рыскать будут, в пасть к аллигатору полезут.
– С нами еще был профессор Гарвардского университета доктор Джон Адамс, но две недели назад он уехал в Харбин с научными изысканиями, где нас и дожидается. А с нами приключилось несчастье! Такая беда, что страшно и представить!
– Какая? – чех на секунду потерял выдержку, но тут же опомнился. – Разрешите представиться – капитан Яромир Новак. Я комендант этого эшелона. Какая с вами стряслась беда, господин профессор?!
– Туземцы, что нас сопровождали, удрали, увезя с собою все наши вещи и неслыханной ценности достижения. У нас осталось всего сто долларов, то, что было с собой. Ведь нашу экспедицию финансировали госдепартамент Соединенных Штатов Америки и Гарвардский университет! И эти мерзавцы увезли самое ценное!
– Они украли у вас деньги, профессор?
– При чем тут деньги?!
Пасюк посмотрел с таким высокомерным недоумением, с каким глядит маститый и заслуженный академик на недотепу студента, забывшего надеть на экзамен брюки, и офицер стушевался.
– Они увезли с собою частицу величайшего труда, который удостоится Нобелевской премии. Вы не представляете, какую всемирную ценность имеют те препарированные суслики, два из которых для всех ученых могут быть очень ценны, ибо они пойманы в единичных экземплярах. Такие нигде больше не встречались! Ой, горе-то, какое горе! Нет, вы не сможете представить, какую тяжелую утрату понес научный мир и как об этом будут жалеть мои коллеги-зоологи…
Родион сохранял на лице плаксивое выражение, слушая пассажи Пасюка, взятые им из кинофильма «Дежа вю», где американский гангстер тоже прикинулся ученым, но энтомологом, и поглядывал искоса на остолбеневших чехов, что продолжали стоять с вытаращенными глазами и смотреть на них как на двух умалишенных идиотов!
«А ведь дело выгорит! Они нас возьмут с собою!»
Начальник Полевого Штаба РККА Борис Шапошников
– Этого не может быть! Этого просто не может быть!
Шапошников потер пальцами виски – голова пульсировала болью. Но он уже понимал, что происходит нечто непонятное, чему противился весь его разум и многолетний служебный опыт офицера Генштаба.
Невероятно и необъяснимо! О том, что власть в Крыму перейдет к бывшему командующему Кавказской армии барону Врангелю, некий офицер в Сибири, коего поименовали в телеграмме английским шпионом, знал тогда, когда главнокомандующий ВСЮР генерал Деникин еще цеплялся за Новороссийск, стараясь эвакуировать оттуда разбитое белогвардейское воинство. И столь подробное освещение действий польской армии, сделанное задолго до начала боевых действий, – совершенно точное, до жути верное, ибо именно так все и произошло!
Версию о чрезмерно информированном шпионе он отмел сразу же – опыт работы сразу восстал против такого предположения, ибо не может знать простой офицер такого свершившегося будущего. Да и никто, пусть даже премьер-министр Соединенного королевства, на такое не способен.
– Что это за новоявленная Кассандра?
К его удивлению, председатель РВС Троцкий отнесся к этому делу еще более серьезно, чем он сам. Телеграммы в Иркутск и обратно шли безостановочным потоком, почти все из них проходили через руки и цепкие глаза начальника Полевого штаба.
Особенно заинтересовали записи, собственноручно написанные «английским шпионом» в Особом отделе. Они касались предположительного хода войны в будущем, и Шапошников дважды прочитал блеклые телеграфные строчки, жалея, что не может взглянуть на почерк, который очень много может сказать о человеке. Эти материалы уже выслали, но железнодорожная нитка Транссиба только начала работать, и весьма отвратительно. Так что он их получит месяца через два, никак не раньше.
Но и то, что он прочитал, было весьма занимательным. Писал не кадровый офицер, совершенно иной стиль. И не химик, о чем профессор Зелинский, создатель противогаза, привлеченный для экспертизы, сказал сразу. Но ученый тут же горячечно заявил, что описания действий газов и их названия даны в точности, причем о нескольких отравляющих веществах он не имеет понятия, видно, это новейшие зарубежные разработки.
И сразу настоятельно попросил разыскать этого специалиста. Пусть не сами формулы, но хоть более детально узнать, какую ядовитую дрянь могут применить в будущем против Советской России…
– Именно так и сделаем!
Шапошников бросил взгляд на карту, на которую уже были нанесены контуры предстоящего контрнаступления Красной армии, и в который раз удивился прозорливости этого пока не знакомого ему офицера.
Сосредоточить на крайних флангах фронта крупные кавалерийские массы он решил сразу, с целью нанесения рассекающих ударов в глубину. На Вильно с севера и на Ковель с юга, с последующим окружением поляков у Минска и Киева, которые паны столь нагло и дерзновенно заняли.
Именно эта польская агрессия вызвала в Красную армию приток тысяч бывших офицеров, что не желали раньше воевать в междоусобной бойне, но сочли предательским делом для будущего России помощь интервентам своим безучастием.
Даже вот этот «английский шпион» оказался честным – да, они – белые, а мы – красные, но это наши внутренние, чисто русские распри. Когда же идет вторжение иностранных войск, то нужно оставаться патриотом, а не изменником. Последних всегда ожидает судьба Лжедмитрия, гетмана Мазепы и прочих мелких поганцев, у которых никогда не будет будущего…
Глава седьмая. Александр Пасюк
Александр блаженствовал, вольготно развалившись на кожаном диване с мягкой спинкой. Дело выгорело – чехи не просто взяли их в поезд, но обязались довезти до Харбина, обеспечить питанием всю дорогу. Более того, их сводили в вагон-баню, в какой переделали обычную «теплушку», и после помывки дали новую одежду взамен того пропыленного и пропахшего потом монгольского одеяния, что на них было.
