Егор подвел ее под душ, снял с нее и с себя то последнее, что оставалось, налил на ладонь зеленого геля.
Пустив мелкий дождик душа, сыплющий со всех сторон, Егор начал обмыливать Дашу.
И это должно быть очень приятно (впрочем, не так уж для нее ново – с Володей они тоже друг друга мыли), но смешинка, возникшая при мысли о мальчике-зайчике и девочке-белочке, вместо того чтобы исчезнуть, росла и превратилась во что-то рвущееся наружу, подпрыгивающее где-то в животе – что Егор может принять за спазмы желания. Что ж, пусть принимает.
Однако смешило все – и цвет геля, который стекал зелеными струйками и только потом под рукой Егора превращался в пену, и его серьезные заговорщицкие глаза, и последовательность, с которой он обрабатывал поверхность ее кожи – движениями привычными и опытными, как у массажиста, который оглаживает и разминает пациента перед тем, как приступить к основным процедурам… А когда Егор подобрался пальцами туда, куда ведут естественные складки тела, сводя две линии в одну, Даше стало не только смешно, но еще и щекотно, она согнулась, затряслась, отбросила руки Егора.
– Тебе неприятно? – огорченно спросил Егор. – Или уже так хорошо?
Даша не выдержала. Держась за стену, чтобы не упасть на скользком полу, она села в угол и, как говорит Володя, не раз это наблюдавший, разоржалась. Она безудержно, взахлеб смеялась, не могла остановиться – до боли в животе, почти до истерики. Егор стоял боком к ней и молчал. Даша, опустив голову, постепенно успокаивалась. Но подняла голову, увидела уныло опавший профиль умелого Егора – и опять приступ.
Просмеявшись окончательно, уткнувшись головой в колени, она подождала, не возникнет ли опять, поняла, что успокоилась, и сказала:
– Прости. Я просто дура.
Молчание.
Егор ушел из ванной.
Через некоторое время Даша вошла в спальню, его там уже не было.
Она оделась.
Вышла в гостиную.
Егор спокойно сидел за столиком и пил вино маленькими глотками.
– Егор…
– Помолчи, ладно?
– Понимаю. Секс – дело серьезное.
– Ты и правда дура, – сказал Егор, вкладывая в это слово максимум разочарования. – Провинциальная дура, хоть и умеешь выдавать себя за умную.
– Пусть будет так.
– Не пусть будет, а так.
Даша разозлилась. Кто ему виноват, что он придумал себе какие-то приемы и использует их наверняка с каждой девушкой, очень уж все спланировано, хотя вид импровизации сохраняется.
– Да не так, – сказала она, – а просто я тебе не сцена, а ты мне не актер. Захотел – трахнул, и все, и никакого театра не надо. А тебе обязательно все обставить. Музыка, свет, декорации. Почему музыки, кстати, не было? Я без музыки не возбуждаюсь.
– Тебе что? «Белые розы»?
– Именно! А то у тебя там, наверно, – Даша показала на полки с музыкальными дисками, – одни Бахи с Шопенами, а у меня от Бахов с Шопенами полный нестояк!
– К сексологу со своими проблемами, до свидания!
– А тебе к психиатру! У тебя явно все извилины в спираль закручены. Перед тобой девушка, а ты о ней, что ли, думаешь? Ты думаешь, как бы показать, что ты хороший! Что умелый! Да верю на слово!
Егор вскочил и пошел на Дашу.
– Слушай, ты! Не дразни во мне кавказца! Я не позволяю женщинам с собой так говорить, ясно?
– О, ё! Я думала, ты режиссер, а ты джигит! Вот повезло!
Егор сделал шаг, замахнулся.
И ударил бы.
Даша поняла – ударил бы. Ждал, что она закроется руками, а он ударит по рукам. То есть как бы и ударил, но по рукам, не по лицу.
Надо же, всю жизнь никто не трогал, а тут подряд пошло. У одного выпросила, другой сам лезет.
Даша отскочила, схватила со столика бутылку:
– Только попробуй!
Егор опустил руки и сказал:
– Ладно, бей.
Угадала, подумала Даша. Человек на самом деле хотел не ударить, он ищет выход из неприятного положения. Все-таки она обломала его, кому это понравится?
Она поставила бутылку, пошла к двери. Остановившись, сказала:
– Ты прав, я полная дура, я все испортила. Не надо было тебе вообще связываться со мной. Я неадекватная, разве не ясно?
Егор промолчал, она вышла.
Егор взял бутылку и выпил из горлышка – до дна.
Нет, она, конечно, не глупая. И он ей нравится, это ясно. Но оказалась слишком стеснительная. Видимо, не привыкла к таким любовным мизансценам. Наскоро где-нибудь, где взрослых нет, пять-десять минут, а после сигареты в зубы, задымили, выдохнули: «Хорошо!»
В таком возрасте им часто нужен не секс (в котором они ничего не понимают), а факт секса. Отметились, как взрослые. Молодцы.
Напоследок все сделала правильно – постаралась утешить, успокоить.
Но от этого не легче.
Ничего. Все поправимо.
Но ему нужна компенсация, позарез нужна компенсация.
И Егор позвонил Яне.
А Даша опять была ночью у Володи.
Как всегда, в начале он немного стеснялся, и Даша поняла, что ей это нравится: стесняться – естественно. Она и сама тоже немного стесняется. И это хорошо. Потому что когда перестают стесняться и привыкают, тогда и наступает конец всему.
31. СЯНЬ. Взаимодействие
____ ____
__________
__________
__________
____ ____
____ ____
Близится несколько неожиданных, очень выгодных для вас событий.
Закончив самые неотложные из дел (а все закончить невозможно), Павел позвонил Даше и напомнил о второй встрече из трех обещанных. Договорились, что она будет ждать на углу Прогульной и Пушкина, а он заедет.
Павел сам был за рулем одной из своих машин.
Предложил Даше:
– Поедем на природу, душно в городе.
– В самом деле, должна же я вас на пленэре снять.
– Мы на ты.
– Тебя. На пленэре. Снять.
Поехали по относительно свободному городу (была суббота), Павел поглядывал на Дашу, улыбался.
– Всё думал, чем же мне тебя еще заинтересовать, – сказал он.
– И?
– Не придумал. Скажи сама, что тебе в мужчинах нравится?
– Да ничего мне в вас не нравится.
– Нет, я серьезно.
– В мужчине мне обычно нравится то, что он мне нравится. Остальное мелочи.
– Опять смеешься?
