Берлин прищурил глаза:
— А вот это уже сюрприз. С чего бы это вдруг?
— Следователь Елагин тщательно во всем разобрался и установил, что у следствия нет доказательств того, что вы принимали участие в этом преступлении.
— А как с Семеновским?
— Следствие по делу Семеновского еще продолжается. Это все, что я пока могу вам сказать.
Пока Александр Борисович закуривал новую сигарету, Берлин молчал, с угрюмой иронией поглядывая на следователя из-под насупленных бровей. Но лишь Турецкий выпустил первое облако дыма, бизнесмен снова заговорил:
— Значит, вором меня сделать не удалось, так вы решили сделать из меня убийцу? Забавно! Генпрокуратура никого просто так не отпускает, правда?
— Если бы у следствия не было против вас улик, вас бы никто не задержал, — спокойно ответил Турецкий. — К тому же вы не хотите сотрудничать со следствием. Зачем вы придумали эту историю про ресторан? Ведь рано или поздно, но ложь обязательно бы раскрылась.
— Я не врал. Я действительно был в ресторане. С женой. Черт, да спросите вы у нее!
— Спрашивали, — кивнул Турецкий. — Она подтверждает ваши слова.
— Ну вот видите! — обрадовался Берлин.
— Но ваша жена — лицо заинтересованное, — продолжил Александр Борисович. — А других доказательств нет. Так что алиби у вас довольно слабое.
— Но ведь есть такое понятие, как презумпция невиновности. Или в нашей стране оно уже не действует?
— Действует, — «успокоил» бизнесмена Турецкий. Затем вздохнул, закрыл папку, лежащую перед ним на столе, и сказал: — Спасибо за беседу, Борис Григорьевич. На сегодня мы, пожалуй, закончим.
2
Бар, в котором маленький и юркий человек, похожий на крысу, назначил встречу генералу Грязнову, больше походил на привокзальный буфет провинциального городка, чем на столичное заведение общепита. Вывеска гордо гласила «Бар-рюмочная «Пикник». Какое отношение все это имело к пикнику, установить было решительно невозможно. Небольшой зал, выложенный кафелем, меньше всего походил на лесную полянку. А тусклые витражи на окнах, оставшиеся еще с советских времен и изображавшие нечто, похожее на заводской цех с громоздящимися станками, абсолютно не напоминали чистое загородное небо над сосновым бором.
Завидев Грязнова, человек, похожий на крысу, оторвался от своей рюмки (хоть в этом вывеска не обманула) и растянул сухие губы в улыбке.
— А, вот и вы! — громко сказал он, приподнимаясь со стула, чтобы пожать генералу руку. — А я жду-жду, а вас все нет и нет. Неужто, думаю, обманули старого приятеля.
— Небось опять пирушку за мой счет закатил? — сказал Грязнов, усаживаясь за стол и обводя недовольным взглядом тарелки с салатами и котлетами.
— Да тут всего-то на сотню рублей, — развел руками Юркий. Затем вздохнул и печально добавил: — Но денег у меня при себе нет — тут вы угадали. Поиздержался я за последние дни, Вячеслав Иванович. Сильно поиздержался.
— «Поиздержался», — передразнил его Грязнов. — В карты небось все просадил. С Сычом в покер резался?
Юркий человечек вздохнул еще тяжелее, чем прежде, и кивнул:
— С ним.
— Какого черта играешь, если знаешь, что он передергивает?
— Да как вам сказать, Вячеслав Иванович… — Юркий слабо улыбнулся и пожал тощими плечами. — Надежда-то всегда остается. Пусть даже и самая маленькая.
— Надежда на то, что он твоих дешевых уловок не заметит? И когда ты уже поумнеешь, Ильницкий?
Было видно, что замечание Грязнова насчет «дешевых уловок» задело Юркого.
— Да поздно мне уже умнеть, Вячеслав Иванович, — с обидой в голосе произнес он. — Видать, так дураком и помру.
Грязнов достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и протянул ее Юркому:
— На-ка посмоли хороших.
Юркий взял сигарету и вежливо поблагодарил. Гряз-нов дал ему прикурить от своей зажигалки, затем прикурил сам, махнул перед лицом рукой, отгоняя дым, и сказал:
— Ну говори, зачем звал? Опять будешь врать и деньги за это просить?
Ильницкий снова, в третий раз за последние минуты, вздохнул и сказал с мягким укором:
— Вячеслав Иванович, зачем вы так? Вы ведь мою натуру знаете.
— Знаю, Ильницкий, знаю. Потому и доверия у меня к тебе нет.
— Обижа-аете, Вячеслав Иванович, — протянул Ильницкий. — Я же к вам всей душой.
— Это верно, — согласился Грязнов. — Да только душа у тебя слишком жадная да алчная.
— Жадная? Стыдно вам такое говорить, гражданин начальник. Вас послушать, так я Рокфеллер какой-то. А я, наоборот, мужик честный и лишнего с дорогого мне человека никогда не возьму. — Маленькие глазки; Ильницкого воровато блеснули. — Мне бы сотен пять на поправку положения, а? Должок один нужно оплатить — ну прямо кровь из носу.
— За какие заслуги? — нахмурился Грязнов.
Ильницкий быстро обернулся, огляделся (скорее для того, чтобы добавить своим словам веса, чем из-за страха или тревоги) и сказал, сильно понизив голос:
— Я ведь вам уже рассказывал, гражданин начальник. Тогда, по телефону.
— Ты так тихо бубнил, что я толком ничего не по-| нял. Повтори еще раз, с толком, с расстановкой.
— Значит, так, — начал Ильницкий. — В ночь после того вечера, когда генералов взорвали, двое пацанов из кодлы Сычева машину в переулке подобрали. Аккурат недалеко от того места. Подержанная «мазда» черного цвета…
— Что значит «подобрали»? — перебил информатора Грязнов. — Украли, что ли?
— Не то чтобы украли, а так… — Ильницкий замялся, подбирая более подходящее слово, да так и не нашел. — Подобрали, короче, — повторил он. — Когда взрывом рвануло, они в кафе сидели, за углом от этого… как его… от места преступления. И как только грохот услышали, сразу из кафешки выскочили. Видят, а рядом с кафешкой «мазда» припаркована. Ну и что-то там вышло у них… Точно не знаю что.
— В каком смысле «вышло»? — не понял Грязнов.
— Ну, в общем, взяли они машину эту. Но говорят, что хозяин сам ее им отдал. Даже дверцу сам открыл. Ну они эту «мазду» в гараж к Сычеву и перегнали. Раз уж хозяин от нее сам отказался…
— Ничего не понимаю. Как это — отказался?
— Гражданин начальник, я же вам говорю — не в курсе я насчет подробностей. Знаю только, что «мазда» эта неподалеку от места взрыва стояла.
Грязнов поморщился. Он уже начал сожалеть, что пришел на эту встречу. Однако за долгие годы «сотрудничества» Ильницкий редко его подводил. У этого парня было настоящее чутье на преступление, и чаще всего его информация действительно помогала в работе.
— Ну и где она теперь, эта «мазда»? — спросил Гряз-нов.
