Когда Игорь Залогин приехал на прием к министру финансов, на его столе уже лежал свежий номер «Неангажированной газеты».
— Я читал, — сказал министр, пожав руку гостю. — Присаживайтесь, пожалуйста. У нас тоже были свои подозрения на этот счет, и ваша статья нам очень кстати… Сейчас мы все проверим…
Он не спеша снял трубку.
— Лидия Ивановна, будьте добры, сейчас должен появиться Вячеслав Иосифович со своими документами, пусть сразу заходит.
— А он уже здесь, — ответила секретарь.
— Вот-вот… пусть заходит.
Понятовский вошел в кабинет министра, поздоровался с хозяином кабинета, пытливо и несколько озабоченно посмотрел на гостя, как бы вспоминая, где мог раньше его видеть.
— Вы знакомы? Это журналист Залогин Игорь Николаевич из «Неангажированной газеты», я его специально пригласил, он нам не помешает. Ну-с, Вячеслав Иосифович, где обещанный вами список наших иностранных кредиторов?
В полной тишине министр внимательно просмотрел список, потом заглянул в газету, чтобы свериться. Все это время Игорь смотрел в сторону окна, чувствуя на себе изумленный взгляд родственника Разумневича, будто тот увидел восставшего из гроба покойника.
— Вячеслав Иосифович, — министр поднял взгляд на подчиненного. — Вот тут вышла статья, один из авторов которой наш гость. Посмотрите, если еще не читали.
Прошло еще несколько минут, тишины, прерываемой лишь шелестом газеты.
— У вас есть по этому поводу какие-то объяснения? — спросил министр.
— Да, но я пока не готов… — пробормотал Понятовский.
— Подумайте, — кивнул министр. — И хорошенько. И, пожалуйста, представьте ваши соображения в письменном виде. Суток вам хватит?
Эпилог
Померанцев подошел к кабинету Анисимова, когда навстречу ему открылась дверь, и оттуда вышел Меркулов — некогда всегда подтянутый, а сейчас в камуфляже, небритый, с покрасневшими от недосыпания глазами.
— А ну зайдем ко мне… — Он взял Померанцева за локоть и, не отпуская, довел до своего кабинета. — Заходи… Что там у тебя?
— Да вот, «бегунок», то есть обходной лист на увольнение, шел подписывать.
— Ну-ка дай взглянуть… — Меркулов требовательно протянул руку.
Взяв «бегунок», он сел за стол и стал его внимательно разглядывать, как если бы увидел впервые.
— Ты смотри… И этот уже подписал, и этот… Могут ведь работать оперативно, когда захотят… На несколько дней вас нельзя одних оставить…
Он поднял взгляд на Померанцева и медленно, будто смакуя, стал рвать «бегунок» на мелкие кусочки.
— Я вот тоже совершил должностное преступление, — сказал он, закончив акцию по уничтожению обходного листка. — Когда самовольно прилетел сегодня ночью из Ханкалы, чтобы разобраться, что вы тут без меня наворотили. И что, прикажешь тоже писать по собственному? А работать за тебя кто будет? Пушкин? Или Евтушенко? Вот я там, — он показал на потолок, — так их и спросил: кто за него будет работать? Ответа не получил. Ну все. Мне пора обратно на Чкаловский, там скоро борт в Чечню… Иди, тебя ждут. Гера вытирает сопли какой-то мамзель… Певичка какая-то. Прибежала, вся в слезах, и потребовала генерального. Мол, она все расскажет про этих двух козлов, Белявского и Разумневича…
