За совет, конечно, преогромное спасибо, подумал он, но вы, ребята, не по тому адресу обратились. Хотя буду иметь в виду, что появилась еще одна конкурирующая фирма. Точнее, проявилась наконец.
Турецкий подумал немного и позвонил Грязнову-младшему. Разумеется, Денис еще спал. Турецкий подумал, что в этом его шанс, и, не извиняясь, сказал:
— Денис, я возьму джип?
Денис к своему «форду» относился трепетно, да и машина, легендарная во всех отношениях, того стоила.
— Сан Борисыч! — заныл Денис, будучи не в состоянии сразу со сна придумать достойную отмазку. Потом сообразил: — Так я ж не в Москве, я ж за городом!
— Денис, — вздохнул Турецкий, — это ж я тебе звоню, а не ты мне. И звоню я тебе в московскую квартиру.
— Вот черт, — сокрушенно сказал Денис, просыпаясь уже окончательно и понимая, что от Турецкого отделаться не удастся. — Сан Борисыч, у меня кондиционер барахлит, вы уж поаккуратней там… и вообще поберегите машину в кои-то веки, а то прошлый раз пришлось на неделю в автосервис сдавать…
До Подольска никаких сюрпризов не было, как, впрочем, и после него, когда Турецкий выехал на ведущую на Красную Пахру дорогу. «Форд» довольно порыкивал, радуясь простору и возможности мчаться в полную силу. Справа, вдоль дороги, вилась голубая лента реки, скорее всего той самой Пахры. То и дело поглядывая в зеркало заднего вида, Турецкий начал успокаиваться: пока все говорило о том, что «хвоста» за ним не было. Не хотелось бы притащить за собой нежелательных свидетелей поисков. А возможно, и удачного их завершения.
Красная Пахра оказалась растянутой вдоль берега реки деревушкой, и далеко не маленькой, как отметил Турецкий, проезжая по ее главной улице. Многие здесь жили зажиточно, не исключалось также, что часть домов здесь была выкуплена под летние особнячки москвичами.
Сообразив, что его джип привлекает к себе излишнее внимание, Турецкий передумал искать отделение милиции или контору местного домоуправления — могли не так понять, задавать лишние вопросы и вообще только помешать — и направился сразу на поиски улицы Зеленой. Остановил проезжавшего на велосипеде мальчишку.
— А, вы, наверное, к этому, новому, хозяину в гости? — блеснул тот смышленостью. — Крутая тачка! А вам какой дом нужен? Зеленая — она немаленькая.
— Семнадцатый.
— Значит, угадал: вы все-таки к столичному приехали! — Мальчишка светился от гордости за собственную смекалку. — Тут уже недалеко, — начал объяснять он. — Доедете до первого переулка и повернете по нему вниз, к речке. Следующая улица и есть Зеленая. Вам нужно будет свернуть налево. — Он изобразил рукой направление поворота. — Третий от края дом — ваш, семнадцатый.
Турецкий дослушал подробное объяснение, думая, что, родись пацан на восемьдесят лет раньше, непременно стал бы тимуровцем. Итак, дом Егорова занимает новый хозяин, и он из Москвы. Оч-чень интересно… Турецкий достал из бардачка «сникерс» и протянул через открытое окно:
— Держи, заработал.
Турецкий точно следовал инструкциям и старался не наехать на расхаживавших по краю дороги кур.
Семнадцатый дом стоял в сотне метров от речки, просматривавшейся сквозь густо заросшие травой деревья сада, и выглядел обычным деревенским домом, похожим на сотни других: срубленный из дерева, в один этаж, с выцветшей от дождя и времени шиферной крышей, со ставнями на окнах. Дверь дома была приоткрыта, рядом с ней на невысоком крыльце стояло ведро. Турецкий, осмотревшись и не обнаружив в поле зрения хозяина, потрогал калитку. Она оказалась запертой. Правда, примитивным способом — на щеколду. Турецкий открыл ее и двинулся по выложенной камнем дорожке к крыльцу.
Это хоть и был далеко не особняк обеспеченного москвича, но во всем вокруг чувствовалась заботливая рука хозяина — от свежевыкрашенного заборчика до аккуратно подстриженной вокруг дома травы и вымощенной плиткой дорожки. Висевший у двери китайский колокольчик заставил сдержанно улыбнуться. И тут же появилось чувство, что он в одном шаге от цели.
Он позвонил в колокольчик и, не дождавшись ответа, сделал этот шаг.
Из дома выскочила рыжая, как огонь, кошка и прошмыгнула у него под ногами. От неожиданности Турецкий отступил назад и в сторону — и сбил ведро. Оно с грохотом полетело вниз по ступеням.
— Кто там?! — донесся из-за дома, со стороны сада, сильный мужской голос.
А в следующее мгновение показался и его обладатель — высокий плотный мужчина в камуфляжных штанах и куртке, с детским пластмассовым ведерком в одной руке и маленькой лопаткой в другой. Он приближался шагами уверенного в себе человека, и чем ближе подходил, тем быстрее таяла вспыхнувшая было у Турецкого надежда на успех. Мужчина был старше Мелешко — ему было явно за пятьдесят. И совершенно иной наружности: густая шевелюра блестела от обильной седины, на носу неуклюже сидели старомодные очки в роговой оправе, мощный подбородок венчала шкиперская бородка. И на его армейского друга не тянул. Армейский друг должен быть ровесником.
Человек приблизился вплотную, изучающе-придирчиво посмотрел на гостя.
— Чем могу служить? — Голос его не изменил интонаций.
— Я, похоже, ошибся адресом, — с разочарованием, которое и не нужно было изображать, сказал Турецкий. — Вы здесь живете?
— Это мой дом. А вы кто такой? — Дружелюбия в нем не было ни грамма.
Делать было нечего, и Турецкий протянул хозяину свое удостоверение.
Тот, прочитав, не удержался, присвистнул.
— Что же, если не секрет, привело в наши края столичного Шерлока Холмса? — Голос смягчился, приобрел добродушные нотки. — А я уж подумал, кто-то из местной пьяни в дом забрался. Они это практикуют, когда трубы горят. Да… Федор Афанасьевич Мостовский. — Он протянул свою огромную пятерню.
— Да какой уж теперь секрет. — Турецкий ответил на пожатие и, хотя сам не жаловался на крепость рук, оценил силу мужчины. — Ищу одного человека, а его давний армейский друг жил в этом доме.
— Из местных был, что ли, этот армейский дружок? — уточнил новый владелец дома.
— Из местных. Я так понял, вы поселились здесь после его смерти?
Федор Афанасьевич пожал плечами:
— Я этой истории не знаю, да, честно признаться, и не интересовался. Мне понравилось место. Тут, знаете ли, превосходная рыбалка. А воздух! Узнал у местных властей, можно ли пробрести здесь недорогой домик, и мне указали на этот. Вот, собственно, и вся моя скромная история.
Турецкий взглянул на ведерко и лопату в его руках.
— На рыбалку собрались?
— Угадали. Ходил червей копать. — Федор Афанасьевич поднял ведерко, демонстрируя чернозем и копошившихся в нем красных дождевиков. — А вы любитель?
— Можно и так сказать.
— Так составьте компанию. Мне, старику, веселее будет.
— Ну это вы преувеличиваете, Федор Афанасьевич. До старика вам еще о-го-го.
