— Кубок России по поиску в Интернете. Им давалось задание что-то там найти такое немыслимое, и у них на это ушли секунды!
— Так уж и секунды.
— Ну минуты!
— Минуты — это другое дело. Но с таким заданием, я думаю, Макс из «Глории» справился бы еще быстрей.
— Макс, — презрительно сказала Нинка. — Ваш Макс просто тугодум по сравнению с этими ребятами!
— Но-но, — сказал Турецкий, откладывая газету и удивленно глядя на дочь. — Ты что это?
Раньше к бородатому компьютерному гению Нинка относилась с гораздо большим почтением, особенно после случая, когда он в два счета взломал ее почтовый ящик, в который она забыла пароль.
— Папа, да ты сам посмотри!
Турецкий перевел взгляд на экран и увидел действительно нечто необычное. Показывали работу одного из призеров конкурса. Ему нужно было выяснить, где можно купить через Интернет трофейную немецкую пишущую машинку «мерседес» 1937 года выпуска с перебитым русским шрифтом и сменным — украинским.
Пальцы конкурсанта летали по клавиатуре со скоростью пианиста-виртуоза, соответственно странички в Интернете перед ним менялись тоже с головокружительной быстротой. Турецкий завороженно смотрел на это волшебство. Наконец парень последний раз торжественно клацнул, и на экране его монитора появилась искомая информация; житель города Пунтаренас в Коста-Рике продавал машинку за четыреста пятьдесят долларов. Торг уместен. Парень повернулся, и у него немедленно стали брать интервью. Он занял второе место. На вид ему было лет двадцать, он был высокий и рыжий и учился в Бауманском училище. Звали его Константин Земляникин.
Турецкий вспомнил строчки из девичьего дневника: «…Самое надежное было бы в компьютере, но с таким типом в доме, как мой старший братец, ни в чем нельзя быть уверенной. Он же любой пароль в два счета сломает…» Итак, брат — компьютерщик?
— Дочь, ты умница, — сказал он. — Как ты там говорила? Вика Болдышева, Римма Штейн, Женя Земляникина?
— Еще Серафимова. — Нинка посмотрела в телевизор. — Ты хочешь сказать, это Женькин брат?
— Надеюсь. Есть у твоей Жени Земляникиной старший брат?
— Не знаю. И она не моя.
— Ты же говорила, что с ней дружила?
— Постольку поскольку, — односложно ответила Нинка. — Сидели за одной партой несколько месяцев.
— Ага! Ну теперь уж, будь добра, припомни про эту Женю все, что можешь. Что она из себя представляет? У нее много друзей? Подруг?
— Вот уж нет. По-моему, кроме меня, с ней вообще никто не общался.
— Из девчонок?
— Ну да.
— А противоположный пол?
Нинка замялась.
— Ну… был один парень.
— Ваш одноклассник?
— Нет, он старше на год.
— И они дружат?
— Вроде того. Кажется.
— Как его зовут?
— Зачем это тебе?
— Отвечай.
— Не буду я отвечать. — И Нинка демонстративно сделал звук телевизора больше.
Тогда Турецкий выключил его совсем и сказал по возможности мягко:
— Ниночка, детка, помоги мне, пожалуйста, это действительно может оказаться очень важно.
Нинка еще немного помолчала, потом вздохнула и сдалась:
— Юра Ковальчук.
— Вот тебе на! Я помню этого парнишку. Он же с тобой, кажется, общался?
— А потом — с ней, — со злостью сказала Нинка. — А потом…
— Все понятно, — кивнул Турецкий. — Что еще ты можешь сказать про, — тут он не удержался и хмыкнул, — свою соперницу?
— Она мне не соперница! — взвилась Нинка. — Мне этот Юрка и даром не нужен!
— Эй, что у вас там происходит? — донесся из комнаты голос Ирины Генриховны.
— Все нормально, — сказал Турецкий и задал дочери следующий вопрос: — Как она учится?
— Троечница.
— Туповатая?
— Я бы не сказала. Просто витает где-то все время. Наверно, такой возраст, — лицемерно вздохнула Нинка.
— Понятно… А дома ты у нее была когда-нибудь? Видела ее родителей?
— Не была и не видела. Она про свою семью никогда ни полслова не говорила. Про брата, компьютерного гения, я, например, ничего не знала.
Тут Турецкий спохватился:
— Она — нет, а ты?
— Что я?
— Ты ей рассказывала про свою семью?
— Не помню.
— Нинка, — повысил голос Турецкий, — не валяй дурака! Да или нет?
— Ну рассказывала…
— И что же?
— Да обычную чепуху — кто чем занимается и все такое. Папа, ну отстань…
— Расскажи мне все, и я отстану. Говорила ты ей, где твой отец работает?
— Говорю же — да!
— А она интересовалась?
— Кажется…
— Давно?
— В конце мая.
— Значит, недавно, вздохнул Турецкий. Все-таки не родилась еще та женщина, которая умеет язык за зубами держать. — Вот черт…
— А что я сделала? — обиделась дочь.
— Промолчать не смогла — вот что ты сделала. А ведь я просил — не распространяться на мой счет… Ну ладно, проехали, как ты говоришь. Теперь вот что. Где она живет, ты не знаешь, я правильно понял?
Нинка кивнула.
— Тогда давай мне ее номер телефона. И никому ни звука. Усекла?
Нинка кивнула еще раз.
Турецкий позвонил Денису Грязнову и выяснил, что завтра с утра тот будет у тебя в офисе — на Большой Неглинной.
— Я заеду в половине девятого, дело есть, — сказал Турецкий. — Как раз для тебя. Абсолютно частное, никакой политики, прямо как ты любишь.
— Так я и поверил, — усмехнулся Денис. — Ну ладно. А что, по телефону-то нельзя?
— Не доверяю я больше телефонам, — проскрипел Турецкий. — Когда я говорю по телефону, мне кажется, что словно по радио вещаю.
— Вот, Сан Борисыч, а говорите — никакой политики, — удовлетворенно прокомментировал Денис.
После этого Турецкий связался с Меркуловым и обговорил с ним возможность изыскать деньги для оплаты услуг ЧОП «Глория» — в одной из позиций бюджета Генпрокуратуры: «для особых закрытых операций». Турецкий нанимал частных сыщиков, пусть своих друзей, но все же это была работа, за которую надо было платить деньги. Впрочем, такая ситуация и для Меркулова была не внове, он знал, что Грязнов-младший и К° не раз оказывали Турецкому (а значит, и Генпрокуратуре) неоценимую помощь. Поэтому Константин Дмитриевич обещал решить проблему положительно и быстро.
