— Нет, она теперь и моя. Я Виктору помощь обещал, значит, все, что от меня зависит, сделаю. Но пока ничем порадовать не могу. Если таможенник твой жив, он проявится. Значит, пока за эту нитку и нужно дергать. Прослушку не снимайте…
— Есть, товарищ генерал, — как бы взял под козырек тоже генерал Гоголев.
— Ладно, мужики, давайте к горячему приступим. А под горячее следует выпить, — дипломатично предложил Турецкий.
Глава 29
НА ПОСОШОК
Обед продолжался…
После долгого молчания, прерываемого позвякиванием приборов, Грязнов возобновил разговор:
— А что касается шаманства и колдовства всякого, то я, Виктор, представь себе, об этом тоже слышал. Проходит в нашем городе пунктиром некое гиблое «дело». А гиблое оно потому, что уголовно практически ненаказуемо. Хотя есть и грабители, и жертвы. Но жертвы сами отдаются во власть преступников, которые их грабят. Даже расписываются в том, что отдаются на поругание добровольно.
— Это что же за дело такое? Уж не пирамида ли?
— Ты угадал, мой проницательный друг. Или почти угадал. Потому что это не обычная пирамида, а так называемый сетевой маркетинг. Этим делом ребята из ГУВД занимаются, впрочем, пока безуспешно. Хотя пора этих сволочей за яйца взять, извините за грубость. Ты, Виктор, знаешь про этот бизнес новоявленный под названием «приведи трех друзей»? У вас в Питере они еще десант не высадили?
— Пока не слышал.
— А у нас эти деятели уже год на чужих костях пируют. Я про эту шоблу давно знаю. Заявления-то пострадавшие в милицию несут. Вернее, приносили поначалу. Теперь уж не носят. Отчаялись. Потому что простым ментам этот орех не по зубам, честно говоря. Во-первых, во главе концессии стоит член Государственной Думы, а не бандюган с улицы. Попробуй его привлеки. Во-вторых, эти «мастера пера и кисти» действительно так отработали схему действий, так отточили свое мастерство, что формально ухватиться не за что. Люди добровольно жертвуют деньги в Фонд социальной поддержки населения. Это ж благородно! А на деле та же пирамида, только гаже. Построено все на таком святом чувстве, как дружба, вот в чем главное скотство! Да вот, журналист наш известный, Митькин, статью об этих деятелях напечатал… — Грязнов пересказал вкратце содержание статьи.
— Чего же народ деньги-то отдает добровольно? Все, как Леня Голубков, халяву любят?
— Есть и такие. Как сказал кто-то из великих, нет такой низости, на которую не был бы способен человек ради пути наверх. А там, ко всему прочему, еще и какое-то шаманство имеет место быть — это точно! А помнишь, Саня, — обернулся Грязнов к Турецкому, — я тебе о загадочных самоубийствах рассказывал?
— «Мой близкий друг, а вас не тянет об мостовую из окошка брякнуть головой?» — процитировал Турецкий. — Об этом, что ли?
— Ну да. Так, представь, во всех случаях все-таки были обращения в милицию, мои ребята эти заявы отыскали. И все погибшие жаловались, что их втянули в некий благотворительный Фонд, где обобрали. Вся эта схема и описана. И буквально сразу же, чуть ли не в тот же день, потерпевшие выкидывались из окон своих квартир. И картина везде одна и та же: болтающаяся на проводе телефонная трубка, не положенная на рычаг. Словно команду по телефону получали, ей-богу! Вот тебе и шаманство в полный рост!
— А какова реакция милиции на заявления граждан? Там же, наверное, название фонда указано?
— А никакой реакции. Эта фирма чуть ли не каждый месяц самораспускается. И регистрируется под другим названием. Люди пишут, что их обобрали в «Атлантиде», а такой структуры уже и в помине нет. А есть, положим, «Квадратура». Сегодня они «Терция», а завтра называют себя «Триада».
— Это мошенничество. Уголовная статья, — вставил Гоголев.
— Да что ты говоришь, Виктор? Неужели? Только здесь одной статьи мало. Некто, прочно сидящий, очень хорошо от этого дела кормится. Там не только мошенничество, если уж Уголовный кодекс вспоминать. Есть еще одна статья, 239-я: «Организация объединения, посягающего на личность и права граждан». Статья есть, а доказательной базы в ГУВД нет. Если бы проникнуть туда, на сеансы этой черной магии, самим все пощупать да потрогать… Сделать видеозапись и так далее. Но так просто, с улицы, туда не влезешь. Туда кто-то привести должен. Они каждую встречу по новому адресу проводят. Адрес становится известен только накануне. Петляют по городу, как зайцы. У них там членские билеты, охрана, досмотр личных вещей. Все это, конечно, решаемо. Но как только наши мужики начинают Фонд разрабатывать, пытаются агента внедрить, так по рукам получают — не трогать! Куда только Генпрокуратура смотрит?
Генпрокуратура в лице Александра Борисовича Турецкого смотрела в окно.
— А Митькин, у которого была информация обширная по этому вопросу, он на днях под машину попал, — добавил Грязнов.
— Вона как! — присвистнул Гоголев. — Веселенькие у вас тут дела творятся. А еще говорят: Питер — криминальная столица.
— Да ладно! Теперь Питер у нас столица мира, — парировал Грязнов.
— Ты бы, Саня, об этом разговоре доложил Меркулову. Деятельность такого Фонда вполне может быть опротестована прокуратурой.
— А-а, Славка! Надоели эти пирамиды! Учат людей, учат, а они снова в капкан лезут. Любят у нас бесплатный сыр. Не вызывают у меня пострадавшие сострадания. Сами виноваты.
— Да? — не унимался Грязнов. — А сколько долларов утекает за рубеж?! Это вообще интересует кого-нибудь?
— Ладно, поговорю… Можно будет дать информацию в прессе, куда обращаться пострадавшим. — Словно не слышал его Турецкий.
— Ты не отмахивайся! Дело-то не шуточное!
— А как же моя просьба, Вячеслав? Не забудешь? — напомнил о себе Гоголев.
— Про женщину-киллера по имени Ольга? Не бо-ись, не забуду. Кроме нас с Турецким в Москве еще несколько спецов есть, ты не сомневайся. У нас ведь и частное сыскное агентство имеется, если ты не забыл.
— Это то, которым твой племяш руководит?
— Оно самое, «Глория». Они там никакими формальностями не связаны, могут искать всеми доступными средствами. Поищем твою Ольгу, не переживай.
— Спасибо! И мы искать будем. Надо найти! Я нашим ребятам обещал! И сынишке его. — И, словно испугавшись пафосности слов, Гоголев вдруг заторопился: — Ну что, мужики, заканчиваем? А то мне завтра с утра — пред светлы очи министра, да и у вас дел, как всегда, невпроворот.
— Что ж, тогда на посошок! — поддержал его Гряз-нов.
Ольга стояла в спальне перед зеркалом, расчесывая короткие густые волосы.
— Ты в сто пятый раз повторяешь одно и то же движение, — произнес молодой рыхлый мужчина, лежавший в постели. — Может, все-таки ляжешь?
— А ты объяснишь мне, что делал те две недели, которые я провела у Марты?
— Что делал? Вернулся. Занимался Григорьянцем. Работал.
