Музыканты, переместившиеся на небольшой балкончик над сценой, грянули всем знакомую мелодию. Нарядные дамы и господа, сгрудившиеся вокруг Скотникова, заголосили:
— Союз нерушимый структуры свободной,
Тебя родила наша мудрая мать,
Скажи только слово, скажи, Третьякова,
Мы каждый приказ твой спешим выполнять!..
Усиленное динамиками пение разносилось по опустевшему фойе. Официанты, временно освобожденные от раздачи напитков, переглядывались, крутя пальцами у виска. Один из них не выдержал, приоткрыл дверь в зал. Но тут же отпрянул перед возникшим в проеме секьюрити.
— Что там? — любопытствовали остальные.
— Представляете, они все встали! Шиза полная! — оповестил коллег официант, на всякий случай убираясь подальше от двери.
Зал действительно стоял в благоговейном молчании. Третьякова, мило улыбаясь, слушала своих вассалов. Гимн отзвучал, зал разразился аплодисментами. Скотников, потупясь, чуть отступил в глубь сцены, демонстрируя, что ему свойственны не только поэтическое дарование, но и скромность.
«Когда это он успел стишки состряпать? — удивилась Зойка. — Ах, ну да, это вечером, когда они ко мне приехали, а я заснула раньше всех… Они, что ли, без меня сочиняли? После того, что я им рассказала? Скотников, правда, говорил, что это нужно для проформы. Но какая, к черту, проформа, когда он сейчас аж из штанов выпрыгивал, демонстрируя благонадежность? М-да, у них с Гусей точно крыша отъехала. Неужели и Ярослав такой же?..
Она взглянула на друга сердца. Тот улыбнулся ей ласковой улыбкой. Нет, Ярослав, конечно, умнее. Просто нужен толчок, чтобы вытолкнуть его из этой тины на поверхность…
Занятая своими мыслями, Зойка пропустила почти все представление. Она очнулась от голоса Третьяковой, взявшей в руки микрофон.
— Благодарю своих друзей, своих верных и надежных партнеров за прекрасное представление. Хочу сообщить присутствующим приятную новость: через две-три недели мы отправляемся на бизнес-семинар, который состоится… который состоится… На Кипре!
Шквал аплодисментов.
— Все расходы несет Фонд! Но количество мест, как все понимают, ограничено. Право на поездку получат самые успешные, старательные, трудолюбивые. Партнеры, которые понимают задачи Фонда и наиболее четко выполняют их. Сегодня могу назвать двоих наших бизнесменов, которые уже утверждены руководством как участники семинара. Это господа… Скотниковы!
Гуся, сидевшая слева от Зойки, взвизгнула от неожиданности. Скотников на сцене бросился к Третьяковой, склонился к ее руке.
Зал рукоплескал.
«Точно, все как в статье было написано! И про семинары за границей, чтобы валюту вывезти! Скотни-ковы-то, господи боже мой! Читали со мной статью, негодовали так же, как и я, а теперь?.. Теперь маму родную продадут за поездку на Кипр. Как будто без Третьяковой их туда никто бы не пустил… Боже мой, как дешево можно купить человеческую душу!»
Мысли Зойки прервал голос в динамике:
— Замечательная новость! Теперь подарки для структуры госпожи Третьяковой. Как вы знаете, подарки разыгрываются при помощи компьютера, методом случайной выборки. Подтасовки исключаются! Итак, мобильный телефон получает господин Симонян!
Из первых рядов выскочил плотный человечек лет пятидесяти, шустро взобрался на сцену. Девушка-статистка передала ему коробочку с телефоном. Третьякова улыбнулась призеру, что-то шепнула на ухо. Симо-нян расцвел, раскраснелся, поцеловал начальнице руку, скатился в зал с телефоном под мышкой.
Зойка пристально смотрела на Третьякову, снова ужасаясь тому, что услышала час назад в закутке коридора. Эта женщина — убийца? Уму непостижимо! Легка, полна необыкновенного обаяния, уверена в себе. Вообще, обворожительна — что есть, то есть.
И эта женщина сама сказала о себе — это мой труп… И сказала так, что Зойка не сомневалась: она говорила правду.
— Музыкальный центр вручается госпоже Елисеевой, — пророкотал мужской голос за кадром.
Барышня лет восемнадцати неслась по проходу навстречу своему счастью. И опять Третьякова сказала что-то благосклонное. Барышня едва удержалась от реверанса, встала рядом с коробкой.
— И наконец, главный приз — телевизор «Филипс», серия «Домашний кинотеатр» вручается… вручается… — Последовала эффектная пауза. — Госпоже Филипповой!
Зал опять разразился аплодисментами. Зоя выронила сумочку, полезла за ней под кресло.
— Куда вы, Зоинька? — тянул ее за платье Головлев. — Вылезайте, Зоя, вам на сцену нужно!
Зоя шарила под креслом. Головлев подхватил ее под руку, вытаскивая на свет божий и все приговаривая:
— Быстрее, быстрее, вас там ждут!
— Моя сумочка, — лепетала Зоя.
— Да вот ваша сумочка! — Кто-то вручил ей злополучную сумку.
— Идите же! — торопил ее Ярослав.
— Я не пойду, — прошептала Зоя.
— Ты с ума сошла! Так не принято! — шипела с другой стороны Гуся.
Множество рук выталкивали, выпихивали ее в проход. Путаясь в платье, то и дело поправляя очки, Зоя поплелась к сцене.
Она вернулась домой около полуночи. Провожали обладательницу супертелевизора Скотников, Головлев и Голушко. Пыхтя и чертыхаясь, они втащили громадину на пятый этаж. Коробка не проходила через дверной проем. Решено было извлечь «домашний кинотеатр» из упаковки. Двери соседней квартиры отворились. Высунулось узкое личико пожилой женщины.
— Зоинька, это ты? Я-то думаю, что за шум среди ночи?
— Я, — буркнула Зоя.
— Ой, какое у тебя платье красивое! Ой, да ты, я гляжу, с покупкой… А что это?
— Телевизор, — не глядя на соседку, ответила Филиппова.
Она до предела была утомлена всем этим сумасшедшим вечером, презирала себя за то, что не смогла отказаться от подарка, от компании непрошеных помощников, от самого этого бала, наконец!
Соседка, не дождавшись продолжения разговора, с явным сожалением закрыла дверь.
Зоя смотрела, как телевизор вплывает в тесную прихожую.
«Вот, презирала Скотниковых, а сама смалодушничала! Третьякова, небось, думает, что всех купить может. А что? Так и получается. Нет, дудки. Меня молчать этот «ящик» не заставит! Я его в милицию сдам! Как вещдок!»
Что и говорить, Зоя Филиппова была человеком непредсказуемым, в этом Третьякова была права.
— Куда его ставить, Зоя? — Скотников покраснел от натуги. И усы встали торчком.
Как Анька могла дружить с этим тараканом?
— В комнату заносите. И на пол поставьте. Я потом столик для него куплю, — произнесла она вслух.
— Будет просто супер! — произнес Головлев.
«И этот туда же. Супер-пупер-пирамида…»
