— Излагайте.
Поремский пересказал президенту все, что поведал ему профессор.
— Очевидно, что использование любого сценария силового захвата невозможно без непосредственного участия представителей судейского корпуса и государственных чиновников, — закончил он.
— То есть вы хотите сказать, что наряду с «теневой экономикой» в России формируется и «теневая юстиция»?
— К сожалению. Эта «теневая юстиция» специализируется на обслуживании захвата предприятий. Имеется даже своеобразный прейскурант: сколько стоят те или иные услуги правоохранительных, судебных и государственных органов…
Через несколько минут время аудиенции истекло, президент горячо поблагодарил Поремского за проделанную работу и вновь пообещал, что будет следить за этим делом лично.
— А что касается вас, Владимир Дмитриевич… —
президент прищурился. — Мне кажется, что у вас впереди большое будущее. Вам сколько лет?
— Тридцать два, — честно признался Поремский.
— Считай, вся жизнь впереди. Правда, Константин Дмитриевич?
Меркулов кивнул:
— Точно.
— В таком случае… — президент пожал руку сперва Меркулову, затем Поремскому, — не смею вас больше задерживать.
Всемогущий глава государства неожиданно по-детски озорно подмигнул Поремскому, повернулся и вышел из кабинета через ту же дверь, что и вошел.
Глава 19
ИСПЫТАНИЕ НА ВЫДЕРЖКУ
— Вячеслав Иванович, здравствуйте! Это Поремский.
— А, Володя. Привет! Как поживаешь?
— Лучше всех. А вы?
— Тоже ничего. Чего звонишь? По делу или просто захотел услышать мой дивный голос?
— По делу. Хотя голос у вас тоже ничего. Вы сейчас не заняты?
— Не особо, Володь. Излагай.
— Вячеслав Иванович, как вы знаете, я сейчас веду дело о трех убийствах. Мы пришли к выводу, что все они совершены спецами из одной конторы, которая реализует заказы на ликвидацию людей. Заказчик, судя по всему, тоже был один и тот же. Зацепок у нас, к сожалению, почти никаких. Вот я и подумал, может, вы поговорите со своими ребятами? Возможно, кто-нибудь из них даст наводку. Вспомнит что-нибудь. Порекомендует поговорить с кем-нибудь из ваших агентов.
— Наводку, говоришь? — Грязнов в трубке непонятно хмыкнул.
Ожидая ответа, Поремский взглянул на Камелькова. Тот заерзал на стуле и почему-то покраснел.
— Вот что, — заговорил наконец Грязнов. — Есть у меня один знакомый специалист… Он давно в отставке.
Раньше работал в отделе внутренних расследований. Человек, прямо скажем, малоприятный, но башка у него варит неплохо. Очень уж, гад, наблюдательный. Да и память у него феноменальная: раз услышит твое имя и через десять лет повторит. Давай-ка я ему звякну и сведу с тобой. Идет?
— Идет.
— Не уходи далеко от телефона. Пока!
Дожидаясь звонка от Грязнова, Поремский и молодые следователи успели еще раз обсудить дела, попить кофе (а Камельков еще и слопать три бутерброда с ветчиной) и рассказать друг другу пару актуальных анекдотов.
Перезвонив, Грязнов начал сразу с дела:
— В общем, так. Зовут его Виктор Криворукое. Сейчас он у нас что-то вроде вольного консультанта» Мы платим — он… в общем, он советует или делится информацией, которой владеет. Я позвонил ему и сразу договорился о встрече. В том смысле, что через час ты должен быть у него дома. Записывай адрес… — Грязнов продиктовал адрес Криворукова. — Я прикинул — ты должен успеть. Даже минут пятнадцать в запасе останется. Так что ноги в руки — и двигай к нему. Особо с ним не спорь и не груби. Больше слушай, чем говори, понял?
— Так точно.
— Ну все. Если что-то нароешь — расскажи.
Дверь Поремскому открыл высокий, сухопарый мужчина лет шестидесяти. Лицо у мужчины было узкое, губы — тонкие и белесые, уши — большие и оттопыренные, а черные маленькие глазки смотрели испытующе, словно пытались проникнуть внутрь организма гостя и выяснить, какую еще заразную и неизлечимую болезнь принесло ему человеческое стадо.
— Вы вовремя, — сказал мужчина, впуская Поремского в квартиру. — Опоздали бы на пять минут, я бы, пожалуй, и не открыл.
— Это еще почему? — удивился Поремский.
— Опоздать — значит проявить неуважение к человеку, который вас ожидает, — назидательно сказал Криворукое. — А разве стоит ожидать уважительного отношения от человека, с которым сам так по-хамски обошелся?
— Интересная теория. Получается что-то вроде маленькой мести, так?
Криворукое не согласился:
— Нет, не так. Скорее, это воспитательная мера. Ведь правосудие, сажая преступника в тюрьму, не мстит ему за его преступление, а всего лишь дает понять, как жестоко он ошибался в оценке своих сил.
— И только в оценке?
— Разумеется. Быть неуловимым преступником — это талант. И дается он не каждому.
— Кем дается?
— Дьяволом, я полагаю. Ну что ж, Владимир Дмитриевич, давайте попьем кофе?
— Я что-то не очень хочу… — начал было Поремский и, заметив, как посуровело и осунулось лицо Криворукова, поспешно добавил: — Я сегодня уже выпил чашек десять.
— Ну что ж… Тогда чаю. Полагаю, от чая вы не откажетесь?
Криворукое пристально посмотрел на Поремского. Тот с готовностью кивнул:
— Не откажусь. Напротив — буду очень признателен.
— Ну вот и славно. Проходите в комнату и садитесь где вам удобно. А я скоро приду. — Криворукое направился на кухню, но на полпути обернулся и сурово произнес: — Только, пожалуйста, не трогайте ничего руками. Просто сядьте и ждите.
«Н-да… Личность и впрямь в высшей степени неприятная», — подумал Поремский, глядя на тощую спину удаляющегося «консультанта».
Он скинул туфли, подумав секунду, надел мягкие тапочки, которые стояли в прихожей, и потопал в комнату. Едва переступив порог, Поремский замер, открыв от удивления рот.
— Вот это да! — выдохнул он.
Комната была похожа на музей военной техники. Под потолком висели планеры, истребители и бомбардировщики времен двух мировых войн. На широких стеллажах стояли танки, бронетранспортеры, армейские джипы и зенитные установки. Все это было сделано из пластика, картона и жести.
Поремский подошел к висящему на длинной нити самолетику и с улыбкой уставился на маленького пилота, сосредоточенно глядящего прямо перед собой сквозь круглые летные очки.
— Какой ты, брат, серьезный! — усмехнувшись, сказал Поремский. — Интересно, из чего ты сделан?
Он протянул руку, чтобы потрогать голову пилота.
— Не сметь! — визгливо рявкнул у него за спиной Криворукое.
