Таким образом, для тренера Баркова, для его сына Николая, для Артура Асафьева это был обычный турнир. К несчастью, приболел постоянный тренер Асафьева Вениамин Борисович Шульгин. Поэтому Барков — абсолютно естественно — вызвался оказать элементарную услугу Артуру Асафьеву, когда у того не оказалось под рукой напитка для утоления жажды.
Однако ситуация несколько отличалась от тех прежних, когда молодые теннисисты тренировались вместе. Сын Баркова теперь не в тренировочном матче участвовал, а играл против грозного соперника, которого во что бы то ни стало следовало победить. Барковы явно нацелились на получение крупного денежного приза. Ведь призовой фонд этого турнира составлял более трех миллионов долларов. Знаменитый Арик Асафьев в своей карьере уже получал призы, стриг купоны, срывал огромные денежные куши. А вот Коля такого приза не получал ни разу. Арик обойдется, а они с Колей нет — им нужны эти деньги! Не забыть бы проверить, есть ли у семьи долги?..
И вот тренер Барков решается на «отцовский подвиг». Он намерен любой ценой помочь сыну вплотную приблизиться к заветному призу.
И тут очень удачно подвернулся подходящий случай. В перерыве и сын Баркова Николай, и Арик Асафьев попросили попить, а напитков в холодильнике не оказалось. Или не случай, а так специально загодя было подстроено? В любом случае Барков-старший побежал за напитками. При этом он, озираясь, всыпал в одну из бутылочек с минеральной водой лошадиную дозу снотворного. Этим и слона можно было усыпить…
Турецкий явственно представляет, как пьет из бутылочки Артур. И потом едва ходит по корту, пошатываясь. Глаза у него слипаются. А к бутылочке подходит невесть откуда взявшийся — может, из зоопарка сбежал? — слон. Пьет и засыпает. Следом на корт выходит еще один. Пробует напиток из бездонной бутылочки и ложится спать рядом с первым. Появляется третий, пятый, седьмой…
Дальше сон следователя обрывается, и до самого звонка будильника Александр Борисович Турецкий спал крепко, без тревожных сновидений…
…Допрос Николая Баркова ничего не прибавил и не убавил. Да, он играл на «Метрополис оупен» против Артура Асафьева. Это был, наверное, самый лучший матч за всю его карьеру. Он выиграл и в следующем круге, а потом уступил в полуфинале будущему победителю. Но его соперники в этих матчах играли хуже Артура.
Да, он получил солидные призовые. Почти триста тысяч долларов. Хотя большая часть этой суммы уйдет на налоги.
Не показалось ли что-нибудь странным? А что? То, что Асафьев проиграл? Пусть это кажется странным кому угодно, но только не ему. Для выигрыша он затратил столько сил, что еле вытянул следующий матч с более слабым соперником. Артур же Асафьев просто устал. Он восстанавливался после травмы и, вероятно, не смог все-таки набрать нужную форму. Очень был силен, и опытней он, конечно. Гонял Баркова из угла в угол корта как мальчишку. Но самому выносливости все же не хватило. И после одного из перерывов Николай почувствовал, что выглядит немного свежей соперника. Это придало добавочной уверенности, и матч закончился вполне закономерно.
Пил ли он во время матча? Конечно. Как обычно. Несколько глотков минеральной воды «Перье». Он ее всегда пьет. Не помнит ли, кто ее подавал?
Отец, разумеется. А Артуру? Ни малейшего представления. Ему не хватало еще терять драгоценные минуты отдыха на заботу о сопернике! Это его проблемы, кто ему воду подаст…
Немногим более плодотворной оказалась и первая встреча представителей прокуратуры с подозреваемым тренером.
— Андрей Макарович, вспомните, пожалуйста, что вы делали на корте во время поединка вашего сына с Артуром Асафьевым в рамках турнира «Метрополис оупен» этой осенью.
— Как и всякий тренер, я помогал своему ученику и собственному сыну.
— Почему вы во время перерыва оказались у выхода на корты, а не на тренерской трибуне?
— Это объяснить непросто. Понимаете, у нас с сыном гораздо более близкие и доверительные отношения, чем просто у тренера со спортсменом. Это естественно, не находите ли? Матч складывается не в нашу пользу. И мне хотелось подойти поближе, показать, что я переживаю не меньше его, и помочь ему этой близостью как-то. Ну чтобы он почувствовал, что я рядом. И ощутил свою силу.
— Вы считаете, что вам это удалось?
— Надеюсь, да. И результат матча свидетельствует о том, что я прав.
— Но разве подобный выход на корт не запрещен регламентом?
— Вообще-то, запрещен. Хотя на Кубке Дэвиса, к примеру, такого запрета нет. Говорят, что Федерация тенниса готовит эксперимент, когда тренеру можно будет подсказывать своему ученику во время матча. И правильно. Давно пора.
— Извините, но это к делу не относится. На данном конкретном соревновании вы имели право находиться на корте?
— Нет. Но я практически и не находился. Был вдалеке и не имел возможности подсказать Коле. А именно это и запрещено.
— Но если подходить формально?..
— Да. Меня могли выгнать. Просто нас знают. И простили отцу это небольшое нарушение.
— Но оно позволило вам все-таки пообщаться с сыном?
— Абсолютная случайность. В соответствии с правилами тенниса перерывы делаются только в матчах из пяти партий. После третьей. Тут же поединки трехсетовыми были. И по регламенту между партиями перерывы не более пяти минут. До туалета добежать в самый раз… А между геймами вообще девяносто секунд: едва успеваешь полотенцем обтереться да воды глотнуть. Только Коля упал в середине второго сета и якобы повредил покрытие. Но скорее всего, он просто споткнулся об уже имевшийся дефект. Дальше играть было опасно, и судья на вышке объявил технический перерыв для подготовки корта. Он тоже не больше десяти минут был. Только вы не думайте, я с сыном не общался, не подсказывал, так что правил не нарушил. Только воду принес, раз уж у них такой казус случился — не оказалось питья в холодильнике.
— Что за вода? Откуда вы ее взяли?
— Обычная минеральная вода. Она выписана была как раз для этого турнира и хранилась в складском помещении. Я знал где и принес по бутылке: сыну и Арику.
— Какая была вода и откуда?
— Откуда — это не ко мне вопрос. К организаторам. Там разные напитки были закуплены: тоники, кола, минералки нескольких сортов. Коле я принес «Перье», а Артуру ту, которую он всегда пил, «Полюстрово».
— Откуда вы знаете его вкусы? — Александр Борисович с трудом представлял пока, что нужно спросить, чтобы отравитель себя выдал.
— Я тренировал Асафьева, пока он не стал играть во взрослых турнирах. Там его взял Шульгин.
— Бутылки были закрыты?
— Да. С чего бы я брал начатые?
— И кроме вас к ним никто не прикасался?
— Откуда же мне знать? Но если вы имеете в виду тот период, покуда я шел со склада на корт, то никто.
— Что вы можете сказать о странном изменении хода игры?
