Тот предпочел изобразить глухонемого. Очевидно, контакты между конвоирами и конвоируемым не поощрялись. А может, о Баканине успели наговорить черт знает чего…
— В Александрбург? — Валентин проявил настойчивость. Аэропорт Домодедово, из которого ему неоднократно случалось летать в родной город, свидетельствовал сам за себя.
Конвоир расщедрился на кивок.
«Что же, — сказал себе Баканин, — теперь я знаю. Теперь я догадываюсь: кому-то потребовалось свалить на меня убийства… Стоп, Валька, без паники. Только не надо сейчас думать о том, что тебе предстоит в Александрбурге. Надо думать о ближайших целях. Например, сходить в туалет. Правда, попозже, когда пальцы отойдут. Иначе я не справлюсь с брючной пуговицей…»
Александрбург, 11 марта 2006 года, 23.40.
Леонид Ефимов — Ксения Макарова
— Послушай, тебе ведь хорошо со мной? — бдительно спросила Ксения, и в голосе ее прозвенела неприятная дрожащая нотка.
Она как раз наливала в крошечную чашечку смугловато-бежевого фарфора свежесваренный кофе. Рука дрогнула, как и голос, и по столу, отделанному под малахит, растеклась мутная, содержащая частицы кофейной гущи, лужица.
— Ну конечно, хорошо, — на автомате, не рассуждая, ответил Леонид, пока Ксения подтирала со стола. — Ты потрясающая женщина. Лучшая в моей жизни.
На такие случаи для всех женщин у Ефимова был заготовлен стандартный набор фраз, и он заботился лишь о том, чтобы не слишком часто повторять одну и ту же фразу одной и той же любовнице. Отговорки любовницам — не повод для беспокойства. Беспокойство вызывало лишь одно обстоятельство: почему Ксения вообще задала такой вопрос, да еще таким нервным тоном? С какой стати? Разве они друг другу что-то обещали? Кажется, все, что касается их отношений, они давно выяснили…
Молодость Леонида Ефимова, к его несчастью, пришлась на годы, когда не вошел еще в моду тип внешности, воплощенный английско-полинезийским красавчиком Киану Ривзом. Иначе, возможно, не пришлось бы ему на первом и втором курсах института страдать юношеской робостью, сексуальным воздержанием и ночными поллюциями — всеми этими издержками строгого материнского воспитания, которые он пытался скрыть под маской циничного острослова. Зато незадолго до окончания третьего курса его узкое лицо, тонкий нос и широкие сросшиеся брови, которые делали неожиданно ясными продолговатые, с намеком на восточный колорит, глаза, обратили на себя внимание… нет, не сокурсницы: постоянное пребывание рядом с сексуальным объектом сулило массу сложностей и хлопот. Здоровый секс, не отягощенный дружбой, ухаживаниями и прочей ерундой, — вот то, в чем он нуждался. Как оказалось, в том же самом нуждалась и Ксения. Так что, можно считать, они нашли друг друга. Правда, не в том смысле, как это обычно понимают, ну то есть вся эта тягомотина насчет жить долго и счастливо и умереть в один день была не для них.
Они встретились в горячие июльские деньки… «Горячие» во всех смыслах: на улице — плюс тридцать, в институте — сессия. Леонид возвращался из института после консультации; подскакивал на сиденье у окна в автобусе, который шел полупустым в это время дня. Надо было бы полистать учебник, но отличник Ефимов крепко надеялся на свою память и хорошую репутацию, так что счел излишним забивать дополнительной информацией свои и без того плавящиеся мозги. В те времена в СССР персональный компьютер казался несбыточным сном технического прогресса, и компьютерный слэнг не вошел еще во всеобщее употребление, но, выражаясь современным языком, Ленин разум готов был зависнуть. Знойное марево бездумной пелены плавало перед его глазами, и разрыв этого марева приходился на единственное пятно: спину впереди него сидящей женщины. По крайней мере, Леня в мыслях сформулировал именно так: женщины, а не девушки. Слишком широка, мясиста, основательна была тыльная сторона неведомого существа иного пола, оголенная до середины сарафаном. А у Марины (Шаровой? Нет, Криворучко, она сохранила девичью фамилию) спина худенькая, напряженная, как у гимнастки, с отчетливой полоской рыбьих острых позвонков… Со своим безупречным вкусом, со своим воспаленным честолюбием Ефимов обязан был вожделеть Марину, но, если не брать в расчет мечты и планы, которые он постоянно строил и сам же разрушал, Леонид не прочь был познакомиться и с впереди сидящей пассажиркой, если бы она обернулась. Чем дольше они ехали, тем сильнее манил его ландшафт этой спины: просторной, с жировыми складками, с отдельными нежными, не гнойными, розовыми прыщами, с красной дольчатой родинкой над правой лопаткой. Эта спина была натуральна и бесстыдна. Ее обладательница не затушевывала своих недостатков. Эта женщина как бы говорила: «Вот, я такая, принимайте меня такой, какая есть…»
Женщина обернулась. И сразу оказалась ровесницей Ефимова. Лишь полнота заставила ее на какой-то момент показаться старше. Красавицей не назвать, но такие лица притягивают мужчин. Словно белая негритянка: вьющиеся волосы, широкий нос, пухлые, почти образующие круг губы, далеко расставленные глаза, обильно подведенные синим карандашом. Косметика в такую жару потекла, и чистюле Ефимову это дико не понравилось, но уже в следующую секунду он понял, что так лучше, что так, кажется, проще. Как будто увиденные Леонидом недостатки — потекшая косметика, прыщи на спине — давали ему власть над этой женщиной. И, пользуясь этой властью, он спросил с несвойственными ему прежде интонациями, наглыми и заигрывающими:
— Девушка, а как вас зовут?
Но Ксения — так ее, выяснилось, звали — не привыкла давать над собой власть кому-либо, а тем более юнцам, которые напрашиваются на автобусные знакомства. Последовал ураганный обмен репликами: Ксения блеснула остроумием, но и Леонид, как было хорошо известно его соученикам, за словом в карман не лез. Ксения тоже, кстати, оказалась студенткой, только специальность у нее была другой, и училась она на последнем курсе… Значит, она все-таки старше, чем он. Занести это в актив достоинств или недостатков? Слово за слово, и Ефимов проехал свою остановку. Ничего не оставалось, кроме как ехать дальше — к ней, Ксении…
В тот раз ничего не было — так, завязка флирта. Но все, что намечалось, случилось уже через несколько встреч — скорее, чем предполагал Ефимов. «Это полезно для здоровья», — невозмутимо объяснила Ксения, всем своим видом показывая, что не о чем тут долго рассусоливать. Также невозмутимо она призналась, что до Ленчика, как она его сразу окрестила, сменила двух постоянных партнеров. Первый был замечательный, но они не сошлись характерами, а второго, который набивался ей в женихи, она сама прогнала. Насчет Ленчика Ксения никаких планов не строила. Так же, как и он насчет нее. Они же современные свободные люди…
«Мы современные свободные люди», — не уставала повторять Ксения все эти годы — годы их связи, прерываемой долгими месяцами и даже годами, когда они забывали друг о друге. Он знал все о ее мужчинах, она — о его женщинах. О ревности они никогда даже не заговаривали. И кроме того, ведь Ксения знала, что рано или поздно, выбравшись из очередной постели, он к ней придет. Сначала — в старенькую двухкомнатную квартиру, принадлежавшую ее родителям, теперь — в эту, новую, отделанную в соответствии с ее вкусами, со шкафом-купе, содержавшим платья и костюмы, способные придавать относительную стройность ее еще сильнее раздавшейся с возрастом фигуре.
