«Как это — не приходила? — невесело улыбнулся Поремский. — Наверняка очень даже приходила. И уходила. Скорее всего, коррумпированное начальство помогло ей удалиться навсегда».
Но Поремский не был скован запретами. А непредвзятый взгляд на дела, в том числе списанные в архив и извлеченные оттуда лишь усилиями следователя Генпрокуратуры, выявлял в них весьма примечательные закономерности…
Выстраивающаяся сама собой цепочка начиналась в декабре позапрошлого года, когда Борис Парамонов, исполнительный директор завода имени Губкина, погиб при загадочных обстоятельствах. Якобы покончил с собой. Однако обстановка самоубийства выглядела странно, чтобы не сказать больше. Выйдя из дома утром, чтобы отправиться на работу, сорокалетний предприниматель стреляет себе в голову из охотничьего ружья. Ружье это, согласно показаниям вдовы, было подарено Борису Парамонову сотрудниками завода имени Губкина на день рождения и практически все время пылилось в кладовке, так как Парамонов охотой не увлекался, хотя стрелять, в принципе, умел. Вдова так и не смогла вспомнить, когда она видела ружье в последний раз. Конечно, при хранении в кладовке огнестрельное оружие было разряжено, а порох хранился отдельно в другом месте: в доме растут мальчишки, долго ли до беды! Каким образом Борис Парамонов в то роковое утро умудрился зарядить ружье и незаметно пронести его мимо супруги, она не в состоянии себе вообразить. Не в портфель же спрятал, в самом деле! Не такая вещь ружье, чтобы его положить в портфель… К вышеизложенному остается лишь добавить описания экспертов-криминалистов. Охотничье ружье было обнаружено рядом с телом, у которого голова напоминала растрескавшийся от чрезмерной спелости арбуз; положение оружия было характерным для самоубийства, однако рана на виске заставляла усомниться в нем. Ружье — не пистолет; попытка поднести дуло к собственному виску представляет определенные затруднения. Более естественным показалось бы, если бы Парамонов стрелял себе в рот, нажав пальцем ноги на курок, как это делается в аналогичных случаях. Кроме того, отсутствие характерных частиц пороха на коже виска показывало, что выстрел был произведен с дистанции, а не в упор. Отпечатки пальцев Парамонова были обнаружены на курке и прикладе, однако разве могло быть иначе, если это ружье принадлежало ему? Даже если его у Парамонова украли, отпечатки должны были остаться… Несмотря на шаткость доказательств, версия самоубийства оказалась, по всей видимости, очень удобной для следственных органов. Уголовное дело прекратили производством. Хотя, вероятнее всего, Парамонова убили по заказу, довольно-таки халтурно подведя умышленное убийство под самоубийство. И выполнил заказ явный умелец охоты на людей.
Следующей жертвой, в январе прошлого года, стал Артур Райзен, исполнительный директор фирмы «Уральский инструмент». Его убили на отдыхе, в выходной день, выстрелом в голову. Спустя два месяца таким же способом был застрелен в собственной квартире, доставшейся ему от родителей, профессор Руслан Шаров, муж Марины Криворучко, гендиректора фирмы «Уральский инструмент». Внимание Владимира Поремского привлекла одна особенность, выявленная экспертами-криминалистами. Райзена и Шарова убили из одного и того же оружия, пистолета Макарова. Следовательно, киллером выступает одно и то же лицо. Возможно, несколько лиц, но непременно стрелявших из одного и того же пистолета. Но кто он, этот убийца? Или эти убийцы? И кто посылает его (их) на совершение убийств?
Ни в случае Артура Райзена, ни в случае Руслана Шарова следствие не дало ответов на эти вопросы. Так же, как долгое время не давалось ответов на вопрос: кто убил Рубена Айвазова, его гражданскую жену и ее ребенка? Срок следствия по делу Айвазова продлевался несколько раз. Но милиция и прокуратура Александрбургской области преступников так и не нашли. Проверялась версия о причастности строительных рабочих, но подтверждения она не получила. Позднее к ним прибавились гипотезы о связи Айвазова с теневым бизнесом, с «Заводской» ОПГ… Но потом и эта версия как бы рассосалась, исчезла. Наступил, что называется, полный штиль.
Через пару месяцев следствие неожиданно возобновилось. Из приостановленного дело стало текущим, следственным. Почему? Потому что возникла новая версия. Оказывается, уральский пансионат является филиалом московского пансионата с тем же названием «Уралочка». Но в настоящее время пансионат якобы формально подчиняется не уральской фирме «Уральский инструмент», а крупной корпорации с громким названием «Зевс». И руководит этим «Зевсом» Валентин Викторович Баканин.
Он-то и прибрал уральскую собственность к рукам, сделав ее собственностью московской. А посему, согласно новой версии, убийц директора пансионата «Уралочка» Айвазова нужно искать в Москве и Подмосковье. Сюда якобы тянется ниточка этого преступления.
Именно так решило руководство Александрбургской областной прокуратуры. В лице прокурора области государственного советника юстиции третьего класса Алексея Романовича Нефедова, начальника следственного управления облпрокуратуры старшего советника юстиции Ксении Дмитриевны Макаровой и старшего следователя по особо важным делам облпрокуратуры советника юстиции Сергея Владимировича Алехина.
Обо всем, что выяснил, Владимир Поремский немедленно сообщил в Москву.
Москва, 7 апреля 2006 года, 20.28.
Александр Турецкий — Ирина Турецкая
— Ты опять куда-то едешь, Саша? — спросила Ирина Генриховна.
— Лечу, Ирочка, лечу. В Александрбург, на самолете — очень быстро. Надеюсь, не задержусь.
— Сложное дело? Неприятное?
От Ирины ничего не получается скрыть! Мало того что она за годы совместной жизни изучила мужа как облупленного, так она еще и осуществила свою давнюю мечту, поступив на курсы психологии при одном институте. Курсы солидные, после окончания сулят диплом… Вот чума: Ирина — дипломированный психолог! Да она тогда на три метра в землю видеть будет, любого следователя за пояс заткнет!
— Неприятное, — скрипнувшим голосом признал Александр Борисович. — Но, к сожалению, типичное для нашего нарождающегося дикого капитализма. А капитализм этот, к большому огорчению нормальных людей, имеет ужасно горький, металлический криминальный привкус. Представь, Ир, в наших деловых кругах полно людей, которые обладают крупными банковскими счетами, элегантно выглядят, пахнут модными парфюмами, но на самом деле это одна видимость. А за этим скрывается пасть. Вонючая волчья пасть, разверстая для укуса…
— Саша, прекрати изъясняться метафорами, — улыбнулась жена и присела на диван, обняв живот. Живот пока оставался плоским, но Ирина, холящая и лелеящая свою позднюю беременность, любила принимать такие позы, как бы гладя и обнимая крохотного неведомого человечка. — Скажи по-человечески: что тебя волнует?
— А волнует меня, Ира, вот что: почему так у нас в России получается, что бизнес делает друзей врагами? Как психолог скажи.
— Ну, — задумалась Ирина, поднеся палец к подбородку, — не надо сваливать все на Россию, в других странах это тоже бывает. Бывшие коллеги ссорятся, дерутся, расстаются. Причинами подобных разводов чаще всего являются деньги, которые они никак не могут поделить, и неудовлетворенные болезненные амбиции. Талантливые творческие коллективы и крепкие финансовые компании чаще всего распадаются по этим причинам. За примерами не надо далеко ходить: те же знаменитые группы «Битлз» или «АББА»…
