Тяжлов тоже улыбнулся и спросил:
— Вы, Петр Петрович, были в целиком иноязычной среде или отправились на свою учебу как Ломоносов — с друзьями из России?
Турецкий помотал головой.
— Я сознательно исключил такую возможность, как отвлекающий фактор. По правде говоря, я вообще неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по походке, крою одежды, а главное, по выражению лица.
— И как же выглядят русские за границей? Какое у них выражение лица?
— Самодовольное и презрительное, часто повелительное, а потом вдруг сменяется выражением осторожности и робости. Человек внезапно настораживается, глаза беспокойно бегают… «Черт побери, не соврал ли я, не смеются ли надо мной…» Нет, с русскими я работаю в России, мне их здесь хватает.
— Уж не русофоб ли вы? — шутливо погрозил пальцем собеседник.
— Шутить изволите? Я патриот, как ни пошло нынче звучит это слово. Иначе зачем мне было возвращаться в Россию?
— А зачем?
— Да незачем!
— За это стоит выпить, — сказал Тяжлов.
Мужчины чокнулись и выпили. Турецкий покивал в знак того, что качеством напитка вполне удовлетворен.
— Знаете, — заметил Тяжлов, — будет жаль, если вы наладите у нас в Волжске свой бизнес и уедете обратно в Москву или куда там еще. Нам здесь очень не хватает таких людей…
— Каких?
— А вот с деловой хваткой и западным опытом работы.
— И с деньгами? — ухмыльнулся Турецкий и подумал, что ведь сделал это вполне искренне — он действительно чувствовал себя сейчас богатым человеком! Привык, елки-палки. Что же будет, когда все закончится?!
— И с деньгами, конечно, а как же иначе.
— А вот за это стоит выпить основательно, — заметил Турецкий. — Но… только лучше попозже, после рабочего дня.
— То есть вы все еще трудитесь в поте лица?
Этот вопрос Тяжлов задал безо всякого выражения, и Турецкий понял, что за ним однозначно наблюдают с самого начала днем и ночью и знают, что он еще ни с кем из своих новых сотрудников, если не считать Вязьмикину, не встречался. И это, конечно, вызывает вопросы. Или, может, как раз наоборот — считается, что «толстый» бизнесмен и должен себя вести подобным ленивым образом? Кто знает.
— Работаю пока с документами, — коротко объяснил Турецкий.
Тяжлов кивнул. Шутка (точнее, знаменитая реплика пресс-секретаря о том, чем в настоящий момент занят первый российский президент) была принята.
— Скажу вам по совести, Петр Петрович, в нашем городе не хватает по-настоящему качественной прессы. Очень мы на вас рассчитываем в этом отношении.
Турецкий снова вовремя вспомнил инструктаж Меркулова.
— Тогда и я скажу вам по секрету, Афанасий Константинович. Можете на меня рассчитывать. Я собираюсь привлечь стратегического партнера, который заинтересован в развитии проектов издательского дома и готов в это дело инвестировать.
— Интересно, какого же? Кого-то из ваших коллег по прошлым… делам?
— Не понял, извините?
— Не смущайтесь, — сказал Тяжлов. — Я все про вас знаю.
— Так-таки и все?
— Если не все, то многое, и самое главное — то, что должен знать. Про «Севералюминий», про «Московский дизель», про стажировку за границей… Хотите скажу, что я о вас думаю? Искренне. Мне импонирует, что у вас всего лишь среднее образование и вы до всего доходили своим умом.
— Так уж и до всего.
— Не скромничайте, у меня на вас есть кое-что, о чем мало кто догадывается.
— А именно?
— В конце девяностых вы решительным маневром завладели бывшим государственным предприятием «Московский дизель». И это была комбинация сколь наглая, столь же и виртуозная.
— Всегда интересно узнать о себе что-нибудь новенькое. И как же я это провернул?
— Очень просто. Точнее, очень элегантно. Схемой этой я, откровенно говоря, восхищаюсь. Собственность и производственные мощности «Московского дизеля» были переданы во владение компании «Акционерное общество Московский дизель», принадлежавшей на сорок девять процентов вашей дочерней фирме.
Тяжлов замолчал и посмотрел на Турецкого испытующе. Турецкий ему доброжелательно улыбнулся: продолжайте, пожалуйста, то, что вы говорите, — очень интересно.
— И что было дальше?
— Дальше ничего не было! Вот это — самое замечательное. Неоднократные аукционы по продаже остальной части государственных акций провалились в связи… — Тяжлов хохотнул, — с отсутствием других инвесторов. В итоге вам «пришлось» приобрести весь «Русский дизель» по очень сходной цене. Вот и все.
Турецкий изобразил легкое недовольство.
— К чему вы мне все это говорите?
— К тому, — сказал Тяжлов, — чтобы вы понимали, с кем имеете дело. Я разбираюсь в людях. Во всех смыслах этого слова. Я понимаю их, и я разбираюсь в них, в смысле — изучаю конкретных людей в конкретном случае.
— Но я пока что не имею с вами никаких дел, — заметил Турецкий.
— Это временное явление.
Турецкий был удовлетворен. Похоже, рыбка наживку заглотнула. Пусть за ним следят, пусть его слушают. Ради бога и на здоровье. Не оставалось никаких сомнений в том, что его принимают за Долгих.
Эта легенда была подготовлена Меркуловым с блеском. И Тяжлов принял ее за чистую монету.
«Ужин явно удался, — решил Турецкий. — Ты, Афанасий Константинович, даже не представляешь себе насколько».
— Афанасий Константинович, удовлетворите любопытство, — вполне искренне сказал он. — Все же почему вы захотели со мной познакомиться лично? Да еще таким оригинальным образом.
— Это же так просто, — сказал Тяжлов. — Я искренне обрадовался, когда узнал о вашем приезде. Нам определенно есть чем друг с другом поделиться. Дело в том… За последние два года я открыл для себя нечто такое, о чем до тех пор и не подозревал.
— Что же вы открыли? Нефтяное месторождение? Разделю его с вами с удовольствием.
Тяжлов ответил совершенно серьезно и многозначительно:
— Сферу таинственного и загадочного явления, которое именуется властью. — Он говорил медленно, будто через силу, делая ударение на каждом слове, как будто желал показать, что беседует исключительно из любезности. — Безграничную сферу, где действия и поступки теряют свой обычный общепринятый смысл и приобретают иное, несвойственное им значение — именно потому, что они связаны в той или иной степени с осуществлением власти.
— Так просветите и меня, раз вы так здорово в этом разбираетесь. Что же такое власть? И что такое — ваша власть?
— Власть — это манера одеваться, кабинет, в котором я сижу, распорядок моего дня — тоже власть.
