Информативности, конечно, — абсолютный ноль. Тут дело в другом. Парень нагнетает эмоции, к чему-то готовит. Что ж, послушаем, что скажет начальство.
И Турецкий позвонил Меркулову.
— Что думаешь, Саша? — радушно откликнулся Константин Дмитриевич.
— Хороший эпистолярный стиль. Говорю тебе это как художник художнику.
— Ты находишь?
— Да.
— А еще?
— Я лучше тебя послушаю, — буркнул Турецкий.
— Ладно. Он вышел на связь. Уже хорошо. Значит, он цел и у него есть доступ к компьютеру. Это самое главное.
— Да это и ежу понятно!
— Хочу тебе напомнить, что несколько дней нам ничего не было понятно. Так что или не перебивай, или сам говори.
— Ладно, ладно, я весь — внимание.
— Он пока что не пишет ничего конкретного…
— Вот именно!
— Саша, — укоризненно сказал Меркулов.
— Молчу.
— Он прощупывает почву, а значит, готовит нас к чему-то.
Турецкий подобрался, но дальше его ждало разочарование.
Меркулов помолчал.
— В принципе это — все.
— Замечательный вывод! — фыркнул Турецкий. — Глубокий и исчерпывающий.
— Тогда поделись своим.
— С удовольствием. Он водит нас за нос.
— То есть?
— Он хочет продать свой компромат подороже. Это и ежу понятно.
— Пусть продает. А про ежа я уже слышал.
— Ты что же, в самом деле готов ему заплатить? — изумился Турецкий. — Из каких-таких фондов?
— Возьму в твоем издательском доме. У тебя, кстати, как там дела идут? Процветаешь?
— Очень смешно. А ты не пробовал написать ему ответ?
— Уже написал. Поблагодарил за интересное письмо.
— Здорово, — оценил Турецкий. — Будете переписываться, завяжется дружба. Начнете в гости друг к другу ходить… Знаешь, мне даже завидно.
— Все может быть, — философски откликнулся Меркулов. — В нашей жизни ни от чего не стоит зарекаться. Сейчас важно одно: он вышел на связь. И он пока выжидает. Может, мою реакцию, а может, какие-то события. В любом случае у меня лично — камень с души. А у тебя?
— А у меня — жара дикая. Почему бы ему не прятаться где-нибудь в Архангельске? Я с удовольствием поищу его там.
— Это мысль, — сказал Меркулов после паузы.
— То есть?! — забеспокоился Турецкий.
— Дело в том… Я привлек специалистов. Они пытаются запеленговать место, откуда он отправляет свои послания.
— Это что — возможно? — удивился Турецкий.
— В теории. Но результата пока нет. Так что будь готов ко всему.
— У тебя что, по всей России разбросаны бесхозные издательские дома?
Но Меркулов был по-прежнему хладнокровен.
— Будем действовать по ситуации.
— Костя, погоди. А если это на самом деле Тяжлов морочит нам голову? Если посылает письма от имени Веснина?
— Не исключено, — согласился Меркулов. — Будем думать, будем проверять. Я буду думать, а ты проверять.
Турецкий вернулся в гостиницу, принял холодный душ и, чувствуя почему-то дикую усталость, прилег вздремнуть, предоставив событиям идти своим чередом, предположив, что раз в Волжске с ним все время что-то случается без особой его инициативы, то так тому и быть. И не прогадал. Сначала ему приснилась Вязьмикина в красной футболке с надписью «СССР». А потом зазвонил телефон. Турецкий нащупал трубку и поднес к уху, но не успел ничего сказать, потому что сразу же раздался звонкий голос:
— Петр Петрович, я нашла вам фотографии отцов города! — Это была Ольга, легка на помине.
— Очень хорошо, — сказал Турецкий ровным голосом, но на самом деле действительно обрадовался.
— Прислать по электронке или привезти?
— Привозите. Когда будете?
— Через десять минут. Я рядом.
Турецкий вздохнул и снова поплелся в душ.
Через девять минут с четвертью журналистка бросила пакет с фотографиями на стол и налила себя холодной кока-колы.
— Они подписаны, — сказал Ольга.
В пакете было с десяток снимков. Некоторые лица (губернатор, мэр, Леонович, начальник УВД) повторялись в разных сочетаниях поодиночке и с другими чиновниками. Несмотря или благодаря тому, что фотографии были подписаны, Тяжлова Турецкий среди них не обнаружил. И как же теперь быть — как спросить об этом у Вязьмикиной? Вся его конспирация пойдет насмарку.
— Маловато будет, — сквозь зубы сказал Турецкий, прикуривая сигарету.
— Не, — беспечно махнула рукой Ольга, — тут все. Кроме Тяжлова, конечно.
— Почему? И почему — конечно?
— Ну это же известная вещь — он не фотографируется и на публике не появляется.
— Вот тебе и раз. Это — известная вещь? Как прикажете понимать, сударыня? Об этом по телевизору объявляли, что ли?
— Извините. С вами так легко общаться, я все время забываю, что вы пока что — приезжий и нашего фольклора не знаете.
— О господи, — вздохнул Турецкий. — А фольклор-то при чем?
— А при том, что Тяжлова в городе прозвали снежным человеком. Его, кажется, никто толком и не видел — за сколько… лет за пять уже, пожалуй?
«За семь, — мысленно исправил Турецкий. — С мая 1999 года Тяжлов работает в УФСК-УФСБ Волжской области заместителем начальника, а с 2004-го — начальником управления ФСБ».
Вот черт, как же он все-таки выглядит? Ну не на прием же к нему записываться… Да и вряд ли примет. Если только своим настоящим именем не назваться. А что, это идея. Надо завести парик, чтобы косить под помощника генпрокурора Турецкого.
Стоп. Сперва Тяжлов пять лет был заместителем начальника. А рулил тут кто? Вот кого неплохо бы найти.
— Давайте погуляем, — сказал Турецкий Ольге, которая, кажется, все это время наблюдала за ним с выражением какого-то доброжелательного любопытства, вроде как за экзотическим зверьком в зоопарке. Например, за обезьяной, которой, как недавно стало известно, труд не особенно рекомендован.
Пока она прихорашивалась перед зеркалом, Турецкий написал Меркулову коротенькое письмецо, в котором обозначил проблему. Заодно черканул и Славе Грязнову, желая его поторопить в тех же самых изысканиях — относительно уточнения биографических данных Афанасия Константиновича Тяжлова.
…— Пятибратов? — расхохоталась Ольга. — Это у вас в Москве так думают. А у нас тут его никто под такой фамилией толком и не знает!
Они гуляли по набережной. Сначала он заехал за ней на работу, они немного покатались. Потом предположили, что на набережной могут поймать прохладный ветерок, подъехали поближе и вылезли из машины.
