– Отец Николай. Я о нем ничего не знаю, а моя Оля иногда заходит в церковь, поставить за меня свечку. Боится, как бы со мной чего не случилось. Просит Господа, чтоб защитил меня. Но на службе обычно стоит недолго, говорит – ноги устают. Служба ведь длится часа три.
– Вот сейчас и познакомимся. Он должен что-то помнить, поскольку городская администрация на праздничных службах обычно отдельно стоит, как почетные гости. Так что Груздев со Жбановым на виду у батюшки были.
Отец Николай пригласил их в свой небольшой кабинет, где усадил гостей на добротный диван, а сам пристроился в небольшом кресле в углу комнаты. Он был уже старенький, с окладистой серебряной бородой. Вопросы следователей застали его врасплох. Казалось, он был чем-то напуган и отвечал уклончиво. Турецкого не покидало чувство, что священник чего-то недоговаривает.
– Увы, я не смогу вам ничем помочь, – тихим голосом повторил он во второй раз. – Когда я проводил литургию, в сторону гостей не смотрел и ничего подозрительного не заметил.
Аудиенция закончилась, и разочарованные посетители пошли к выходу. В это время после утренней службы в церкви почти никого не было. За свечным столиком пожилая матушка вела тихий разговор с какой-то девицей, та выбирала иконку. В углу, у большой старинной иконы, стоял крепко сбитый мужчина, наклонив голову, и, видимо, молился. Две старушки чистили подсвечники, молодая женщина в низко повязанном платке и синем рабочем халате ползала по полу, соскребая свечной нагар. Из алтаря вышел молодой диакон, и Турецкий его остановил:
– Извините, не знаю, как к вам можно обратиться…
– Отец Петр.
– Я следователь. – Турецкий представился, показав свое удостоверение. – Не могли бы мы с вами поговорить?
Диакон охотно согласился и предложил пройти в дальний угол, за колонну, на которой висела икона Богородицы с младенцем Иисусом.
– Давайте здесь станем, чтобы спокойно поговорить. Мне кажется, дело у вас серьезное, раз вы решили наш храм посетить.
– Дело действительно серьезное. И мы очень рассчитываем на вашу помощь. Вы присутствовали на службе в ночь на Рождество?
– Да, конечно, я же здесь помогаю батюшке, и на всенощной тоже помогал.
– А вы видели в ту ночь мэра Груздева и его помощника Жбанова?
– Конечно, они же, как почетные гости, стояли в первом ряду, справа от алтаря. И их видел, и наших нефтяных олигархов – Сатановского и Самарина. И главу службы безопасности одной из нефтяных фирм, я позабыл название.
– «Интернефть», – подсказал Огородников.
– Кажется, так звучит ее название. Вы знаете, церковь далека от всех этих государственных чинов, и потому я не запоминаю такие вещи.
– Однако же фамилии их вы помните, – заметил Турецкий.
– Самарина и Сатановского действительно запомнил. Фамилия первого мне напоминает название города, я оттуда родом. Жил там, пока не поехал учиться в Московскую духовную семинарию. А вторая уж больно страшная. Не знаю, как вам, а у меня она вызывает очень неприятные ассоциации.
– У нас с ней тоже связаны неприятные ассоциации, – многозначительно подчеркнул Турецкий. – А то, что они присутствовали на службе, для нас неожиданная новость. Скажите, а как они стояли, в каком порядке, вы не помните?
– Хорошо помню. У меня вообще хорошая зрительная память и слух весьма неплохой. Как-то так получается, – тут же виноватым тоном поправил себя отец Петр, чтобы собеседники не подумали, что он нескромно хвастается. – Мэр и молодой человек, его помощник, стояли посередине, слева от мэра этот человек из службы безопасности. Фамилию его я не запомнил.
– Певцев, – опять подсказал Огородников.
– Вероятно, Певцев. Я обратил на это внимание, потому что они переговаривались. В церкви во время литургии вообще-то нехорошо разговаривать о посторонних вещах, тем более о тех, о которых я невольно услышал. Ну да люди светские это не всегда знают. А с другой стороны от мэра и его помощника стояли Самарин и Сатановский.
– А вы не обратили внимание, как эти олигархи общались с мэром?
– Вполне дружелюбно. Я еще порадовался, что, договорившись о своих делах, они все вместе выходили из церкви, как добрые друзья. Люди пришли к миру и согласию именно перед ликом Всевышнего. Хоть церковь и стоит в стороне от взаимоотношений между чиновниками, слухи о том, что у олигархов были основания невзлюбить Груздева, до нас доходили.
– А что вы об этом знаете? – заинтересовался Турецкий. – Можете рассказать мне?
– Могу, хотя и не хочу никого осуждать. – Отец Петр смотрел на следователя ясными глазами. В его голосе звучала непоколебимость в своих убеждениях.
– Это не осуждение. Нам очень нужно знать. Ведь Груздев умер вскоре после того, как покинул церковь вместе с этими «добрыми друзьями».
Отец Петр почувствовал, как Турецкий выделил последние слова, и не сразу продолжил.
– Если вопрос стоит о помощи, если мои слова помогут разоблачить зло, тогда я скажу. Мне известно, что мэр города боролся с такими пороками, как взяточничество и лихоимство. Наверное, я не вправе спрашивать о ваших подозрениях?..
– Вы это узнаете, когда мы завершим следствие, – мягко пообещал Турецкий. – А вас, отец Петр, я попрошу быть свидетелем на очной ставке, куда мы намерены пригласить Самарина, Сатановского и Певцева.
Они стали прощаться. В полумраке за ними наблюдала одна из старушек, которая теперь тщательно протирала стекло на иконе Богоматери.
В машине Турецкий обратился к Огородникову.
– У нас есть все основания допросить Самарина, Сатановского и Певцева. Они были последними, с кем их видел свидетель, то есть отец Петр. Я думаю, среди прихожан любой, кто видел, как уходили мэр и эта троица, сможет подтвердить это. Но нам пока достаточно свидетельских показаний отца Петра.
– Кстати, а может ли священник быть свидетелем? – засомневался Огородников. – У меня такого прецедента еще не было.
– Согласно Уголовному кодексу священнослужитель не подлежит допросу в качестве свидетеля в случае, если обстоятельства дела стали известны ему из исповеди. А к тайне исповеди свидетельские показания отца Петра не имеют никакого отношения.
– Интересно, а отца Николая он должен ставить в известность? Все-таки тот выше по рангу, как бы начальник.
– Я думаю, если отец Петр решится на очную ставку, ему необязательно докладывать отцу Николаю. Впрочем, это их дела. Наше дело назначить день и час. Так что будем вызывать воротил нефтяного бизнеса и их приспешника Певцева на допрос. Поехали в прокуратуру, нужно дозваниваться. У них тоже время расписано, пока согласуешь со всеми сроки…
В прокуратуре Турецкий два часа сидел на телефоне, дозваниваясь и согласовывая удобное для всех время. Выяснилось, что собрать всех удастся завтра к пяти вечера. Турецкий был готов к тому, что все трое будут удивлены и, возможно, станут возмущаться. Но удивился он сам: и олигархи, и начальник отдела безопасности проявили беспокойство только по одному поводу: как сдвинуть уже запланированные дела, чтобы освободиться к нужному времени. Отец Петр сказал, что вечером в четверг службы в храме не будет и он сможет приехать.
