– Может, оторвемся немного? Давайте сабантуйчик устроим. Вечеринку, как говорит моя Ниночка.
– А мой Сережка каждое сборище гостей называет «обжираловкой», – огорченно заметила Светлана. – Как ни стараюсь, как ни воспитываю его тонким человеком, грубость из него так и прет. Иногда даже обидно. Как будто он в детдоме растет.
– Твой Сережка сейчас в самом противном возрасте. Моя Ниночка тоже в тринадцать лет начала нам грубить.
– А когда закончила? – с надеждой спросила Светлана.
– Да у них этот период такой затяжной… – вспомнил Турецкий свой последний разговор с дочерью.
– Нелегко быть родителями, – вздохнула Светлана.
Огородников с сочувствием посмотрел на обоих.
– Вас послушаешь – детей не захочешь, – подал он голос, припарковываясь возле гостиницы.
В номере Турецкого после короткого совещания сообща решили, что лучшего места для задуманной вечеринки, чем ресторан «Дикий кабан», нет.
– И ни слова о деле, – предупредил всех Саша. – Будем отдыхать.
– Жаль, Живов уже уехал. – Володя Яковлев симпатизировал эксперту.
– Дело сделал, что ему теперь в Нефтегорске торчать? У него тоже какие-то проблемы с дочками, полетел воспитывать.
– А сколько им лет? – сразу поинтересовалась Светлана.
– Близняшки, в пятом классе учатся. Лет по одиннадцать, наверное.
– Так они и в одиннадцать жить не дают? – удивился Огородников. – Нет, теперь я точно сто раз подумаю, прежде чем своих завести.
– Почему? Есть хорошие дети. Я слышал… – вмешался в разговор Яковлев.
– Твои сыновья хорошие, грех тебе жаловаться.
Яковлев помолчал, видимо прикидывая про себя, насколько хорошие у него сыновья. Потом честно признался:
– Мои – тоже не сахар… Хоть и совсем маленькие…
– Нет, теперь я о детях даже думать не буду! – решительно заявил Огородников.
Все рассмеялись.
В ресторан они ввалились веселой компанией, шумно рассаживались вокруг стола. Как ни странно, народу было немало.
– Вот и хорошо, теперь даже если кто и задумал уши навострить, ничего не расслышит, – сказала Галя, оглядываясь.
Народ пил, жевал, громко разговаривал, пытаясь перекричать музыку, доносившуюся из усилителей. Высокая длинноногая брюнетка пела в микрофон, хотя в таком небольшом зале вполне можно было обойтись без микрофона и усилителей. Но, видимо, музыканты считали, что чем громче звучит музыка, тем лучше. Играли они сносно, и вскоре московские гости смирились с тем, что приходилось орать во все горло, чтобы быть услышанным своим собеседником. Яковлев разлил красное вино по фужерам.
– Ради такого мяса я готов любые муки претерпеть! – заявил Турецкий, обтирая ладонью мясной сок, который стекал по подбородку.
– Давай повара пригласим, поблагодарим его. Приятное сделаем человеку, – предложила Галя. После вкусного вина у нее поднялось настроение.
Они подозвали официантку и попросили пригласить повара. Та удивилась, но скрылась за занавеской. Решила, что заезжие гости со своими буржуйскими замашками хотят произвести впечатление на местную публику.
Симпатичный паренек небольшого роста в высоком белом колпаке и белой тужурке, смущаясь, подошел к столику. Видимо, клиенты еще ни разу не вызывали его, чтобы выразить благодарность. С соседних столиков смотрели с любопытством.
– Я про твое мясо обязательно расскажу главному повару ресторана «Будапешт», – пообещал Турецкий. – Может, он тебя пригласит работать.
Парень расцвел. Когда он скрылся за занавеской, Галя удивленно спросила:
– Что, действительно скажете? Не думала, что вы туда захаживаете, да еще и главного повара знаете.
– Был пару раз, – небрежно ответил Турецкий. – Но повара не знаю. А у парня пусть будет мечта. У каждого человека должна быть мечта. У мужчины тем более. Они тогда горы переворачивают, особенно если дело касается карьерного роста. А у парня явный талант, пусть развивает. Действительно станет первоклассным поваром.
На улице было малолюдно. Галя поежилась:
– Когда же эти морозы закончатся? Зима какая-то бесконечная, я себя чувствую, как полярник в зоне вечной мерзлоты.
За ними медленно ехала машина с незажженными фарами и прибавила газу только тогда, когда все скрылись за дверью гостиницы. Огородников обеспокоенно посмотрел ей вслед.
Турецкий явно перебрал лишнего. Ему было весело, и даже мысли о семейных неурядицах не портили ему настроение. Ирина в последний их разговор вела себя прилично, не ругалась, а, наоборот, велела отдыхать. Он отдохнул, теперь можно ей позвонить, сообщить, что следует ее советам.
Телефонную трубку подняли сразу.
– Ну как дела, моя родная? – спросил он ее ласково. Что-то в его голосе насторожило Ирину. Она неуверенно ответила:
– Да ничего, работаю, Нинулю воспитываю. А ты как?
– Отдыхаю, – честно признался Турецкий. – Ты мне по телефону велела отдыхать, вот я и следую твоим советам.
– И как же ты отдыхаешь? – Тон ее голоса изменился, но Турецкий, находясь под впечатлением приятно проведенного вечера в хорошей компании, не придал этому значения.
– Да вот только что из ресторана вернулся. С ребятами ходил.
– А с девчатами?
– И девчата были. – Турецкий захихикал, ему стало смешно – Галя и Светлана, его боевые соратницы, оказывается, просто девчата.
– Ну и гуляй дальше, Вася! – почему-то зло ответила Ирка и опять бросила трубку.
Турецкий обескураженно слушал короткие гудки. Что ей на этот раз не понравилось? Какая же Ирка стала вредная… Вот в таких вредных баб и вырастают вредные дети… Ему опять стало смешно, и он завалился на кровать. День прошел плодотворно, а главное, закончился весело. Турецкий заснул, мирно посапывая, и лишь иногда всхрапывал.
В храме Святого Георгия
Утром Огородников заехал за Турецким, тот, подходя к машине, искренне удивился:
– Откуда у тебя «Шевроле-Нива»?
– Он еще и бронированный, – похвалился майор. – Вытребовал у Ремизова. Сказал, что нас затаскают в Генпрокуратуре, если с вами что-нибудь случится.
– Ты им говорил о звонке того типа?
– Конечно, хотя они и так знают. Прослушка работает, все звонки фиксируются. Было бы странно, если бы после такого звонка вы не предприняли каких-то мер для безопасности, поэтому я и выбил эту машину.
– Но как тебе удалось такую роскошь добыть?
– Со скрипом. Но Ремизов пошел на это, скорее всего, чтобы показать, что родная прокуратура о вас беспокоится.
– Ладно, едем в храм Святого Георгия. Нужно встретиться с настоятелем. Как его, кстати, зовут, ты помнишь?