Анатолий Петрович передал свои дела и поспешил домой. Надо успеть собраться, потом в аэропорт. Подумал, стоит ли ехать на своей машине, но, вспомнив, что в центре днем можно застрять надолго, отказался от этой мысли. А как было бы удобно! Вспомнил времена, когда ездил в аэропорт на своей машине, оставлял ее рядом с въездом на территорию. Зато когда возвращался из коротких командировок, не нужно было кого-нибудь просить встретить. Городской транспорт он не любил, толпы народу его раздражали. Но сейчас был не тот случай, когда можно было покапризничать. Он забежал в кабинет к приятелю Митрохину.
– Дима, будь другом, вот тебе ключи от моей машины. Пригони ее сегодня ко мне во двор. А то разведка донесла, завтра сюда эвакуаторы нагрянут, увезут мою малышку, ищи ее потом. И штраф платить неохота. А я сейчас не рискую на ней ехать, некогда в пробках стоять.
– Срочная командировка? – понял тот с полуслова.
– Да, срочная и дальняя. Да еще неизвестно, на сколько задержусь.
Он вышел быстрым шагом из проходной и побежал к станции метро, раздражаясь, что бежать придется полтора квартала. Ноги скользили по неубранному снегу, ботинки были на скользкой подошве. Знал бы, что придется таким спринтерским бегом заниматься, обулся бы в ботинки на толстой рифленой подошве. Решил думать о чем-то более приятном. Но мысли в голову приходили только о работе. Одно утешение – пообщается с Турецким. Они уже не раз сталкивались по следственным делам, и Александр Борисович нравился Живову – умный, отличный профессионал, хорошее чувство юмора. С таким приятно работать.
Дома никого не было, жена на работе, дочки-близняшки в школе. Хоть бы их из школы не выгнали! Маленькие раздолбайки учились в пятом классе, и поведение их постоянно вызывало нарекания классной руководительницы. Его очаровательные дочурки, веселые и жизнерадостные, с неуемной энергией уничтожали школьное имущество. Пришлось завести отдельную статью расходов в семейном бюджете: на новое стекло для разбитого школьного окна, на покупку глобуса взамен расколотого – всего и не упомнишь, а теперь надо, кровь из носа, купить китайский зонтик взамен сломанного.
– Какой еще зонтик? – возмутился отец, когда жена, придя вчера после родительского собрания очень расстроенная, рассказала ему о новой проделке дочерей.
– У них там танцевальный кружок, китайский танец готовят, и родительский комитет где-то раздобыл двадцать китайских зонтиков. А наши паршивки выпросили у своей подружки посмотреть и отломали ручку. Главное, обидно, что они даже не танцуют этот дурацкий танец. Их выгнали из кружка. И все равно умудрились нашкодить.
Таня и Света сидели на диване с ангельскими личиками, скромно потупив глазки и сложив ручки на коленках. И всем своим видом показывали, что они тут абсолютно ни при чем. Хорошие воспитанные девочки. Даже не верилось, что они способны крушить все, что попадало им под руку. Рядом лежал зонтик с отломанной деревянной ручкой.
– А зачем нам теперь этот зонтик?
– Учительница велела купить точно такой же. А где его взять? Сказала, что у нее лопнуло терпение, и, если девочки не могут учиться в приличной школе, нужно перевести их в обычную! – Глаза жены в неподдельном ужасе уставились на мужа. Она до смерти боялась, что рано или поздно детей действительно придется переводить в простую школу. А там могут учиться отъявленные хулиганы. И девочки из интеллигентной семьи наберутся от них всяких гадостей.
– Ну что ты так переживаешь? Мы с тобой тоже учились в обычной школе, и ничего. И я кандидат наук, и ты кандидат наук. И эти будут кандидатами наук. Неизвестно, правда, каких. – В некотором сомнении он посмотрел на своих любимиц.
– Пока они кандидатки на исключение, – захлюпала носом мать. Она очень гордилась тем, что ее дочери учились в специализированной школе с китайским языком обучения. Просто в их микрорайоне были только две школы – обычная и китайская.
В остальные пришлось бы провожать, а это уже проблема для вечно занятых родителей. А так обе школы находились в соседних дворах.
– Эта китайская школа меня уже достала! – раздраженно проворчал отец, не понимая, за что его жена уготовила своим деткам такие муки – учить иероглифы, которые им абсолютно не давались. Лучше бы отправила их на гимнастику, так они хотя бы находили выход своей энергии.
Живов вздохнул. Даже не успеет попрощаться со своими баловницами. И звонить жене некогда. Ладно, позвонит по дороге с мобильного. Вещи собрал быстро, с сожалением заглянул в холодильник. Тьфу, и поесть некогда! Что за жизнь – вечно спешка. Засунул в рот холодную котлету, она едва поместилась, и, с трудом прожевывая ее, поспешил к выходу.
В Нефтегорске Турецкий встречал Анатолия Петровича у трапа самолета, его пропустили работники аэропорта, когда он предъявил свое удостоверение. Все-таки в провинции к людям из столицы относятся с должным пиететом, подумал первый помощник генерального прокурора, сверкая генеральскими звездочками на погонах.
Поздоровались, Турецкий сразу стал вводить эксперта в курс дела.
– Анатолий Петрович, ничего, если мы сразу на кладбище поедем? Я подумал, что вы все равно захотите присутствовать при эксгумации. События разворачиваются таким образом, что нужно торопиться.
– Ладно, если так надо, – согласился Живов. В самолете он уже поел и подремал, так что вполне был готов приступить к своим обязанностям. – Постановление об эксгумации уже вынесено? Близких родственников уведомили?
– А как же! И постановление вынесено, и родственников уведомили. Кстати, жена Груздева сама заинтересована в эксгумации. Она тут предпринимала попытки собственного расследования. Ее информация нам помогла.
– В какой степени разложения могут находиться трупы?
– Да, можно сказать, совсем свеженькие. Им всего-то восемь дней. К тому же морозы здесь, почва промерзла.
– Да, в Москве холодина, и здесь не лучше. Вот отрядили бы нас куда-нибудь в теплые края – на Гаити, например… – размечтался Живов. – Заодно покупались бы.
– Там климат тропический, трупы скорее разлагаются, – поспешил развеять приятные мечты эксперта Турецкий.
– Я эти трупы в любом виде разложения видел, – успокоил его Живов.
Пока коллеги вели приятную беседу, показалась кладбищенская стена из красного кирпича, такая высокая, что скрывала кресты и памятники.
– Солидное кладбище, – констатировал Живов.
– Да, это элитное. Здесь местную знать хоронят и бандитов. Я сегодня заезжал сюда с Яковлевым, договаривался с могильщиками. И как раз привезли одного бандита хоронить. Гроб – произведение искусства. Дубовый, отполированный, блестит на солнце. Ручки, по-моему, из золота. Тоже блестят. И крест на гробу блестит. Наверное, золотой.
– Да уж, из чистого золота… – рассмеялся Живов. – А почему вы решили, что бандита, а не, к примеру, какого-нибудь нефтяного олигарха?
– Так ведь покойного публика другая в последний путь провожала. Одна братва. Вся улица до самого кладбища была уставлена иномарками. Зато бабулькам повезло, вот они сегодня урожай милостыни собрали! Очень удачный день у них был. Еще один признак, по которому бандитов от богатой публики отличить можно. Богатеи сроду так не расщедрятся, чтоб милостыню направо и налево раздавать.
