– Ну, это ладно, возмущаться можешь в своем номере, когда пригласишь нас туда и в красках опишешь, как стойко она вела себя на допросе. А сейчас расскажи, от чего все-таки погибли Груздев, Жбанов и Славский.
– Сначала о Груздеве. Доктор Славский обнаружил на теле мэра прижизненные повреждения, указывающие на признаки борьбы потерпевшего перед гибелью. И в своем акте он перечислил эти повреждения на голове, руках и туловище Груздева. Кроме того, он зафиксировал следы инъекций в вену. Опытный медик, он высказал предположение о том, что потерпевшему был введен химический препарат, который дает такую же клиническую картину, как при отравлении угарным газом… Следующий – Жбанов. В акте доктор Славский указал, что Жбанову был нанесен удар тяжелым предметом по черепу. Этот удар разрушил кости черепа, деформировал мозговое вещество. От этих повреждений он и скончался.
– А сам Славский? В акте экспертизы Лапшина описала многочисленные повреждения, которые он получил в результате наезда машины. И от этого скончался. Так? – Турецкий выжидательно смотрел на Светлану.
– Нет. На самом деле он скончался от огнестрельного ранения в область сердца. Но в акте, который ей заготовили «страшные люди», была действительно указана иная причина смерти: погиб при автонаезде.
– Но мы ведь разрабатывали версию именно о наезде машины. И о том, как ловко бандиты воспользовались автосвалкой в соседнем районе, чтобы замести следы…
– Версия оказалась ошибочной. Чему удивляться? Разве не бывает проколов в отработке версий?
– Согласен, бывает… Ладно, поехали дальше. В ложном заключении Лапшиной по факту смерти Славского указаны многочисленные ушибы, переломы, которые оказались несовместимыми с жизнью. И на прилагаемых снимках погибшего явные синяки, порезы…
– Она воспользовалась гримом. Говорит, плакала, пока своего учителя приводила в соответствующий вид, чтобы навести на ложный след.
– Нет слов… Да, а как обстоит дело с деньгами? Где они?
– Александр Борисович, ввиду того что Лапшина помогла следствию, в связи с чем возникает угроза ее жизни, думаю, на эти деньги надо закрыть глаза. Мы же не станем разрабатывать программу «Защита свидетеля», поскольку информация о ее помощи должна быть закрытой? Давайте считать, что деньги ушли именно на защиту. На операцию подкупа Лапшиной деньги отстегнули олигархи Сатановский и Самарин, получается – они неучтенные.
– Ворованные у государства… – все еще сомневался Турецкий в правильности предложения Перовой.
– Там семья разваливается именно из-за того, что государство кинуло ее. Отец – офицер в отставке, работает сторожем, зарплата – одни слезы. Мать тяжело больна. Жилья своего нет. Их в такой угол загнали, что, если в кои-то веки им деньги пришли, не станем лишать их этой соломинки. Нефтяные ворюги лишили государство таких миллиардов, что это – крохи, которые помогут выжить одной отдельно взятой семье. У меня рука не поднимется лишить их этих крох.
– Но в акте допроса, кажется, «Путем угроз и подкупа…»? И Лапшина их подписала.
– Там написано: «Вынудили путем угроз и попыткой подкупа», а о том, что помимо попытки подкупить Лапшину она получила какие-то деньги, ничего нет.
– Ну ладно тогда. Закроем глаза. Если семья рушится.
Турецкому тема разрушения семьи была очень близка. Можно сказать, уже второй день это было его самое больное место. Ирина не звонила, а он не мог через себя переступить. Теперь пришла его очередь обижаться.
– По-моему, всем ясно, что мы имеем дело с коррумпированной местной прокуратурой. Так что для ряда экспертиз придется задействовать наших специалистов.
– А кого вы хотите пригласить? – поинтересовался Яковлев.
– Прежде всего специалиста-взрывотехника. Позвоню сегодня в Генпрокуратуру, пусть присылают нам профессора Аркадия Беленького.
– А-а, это тот, который завотделом НИИ МЧС? Я его помню, крупный специалист, – подала голос Романова. – И хорошенький…
– Какая ты, Галя, вертихвостка! Не ожидал от тебя. Своими пренебрегаешь, а на чужих заришься? Мы еще обсудим твое легкомысленное поведение в тесном кругу, – пригрозил ей Турецкий шутливо. – Так, время дорого, шутки в сторону. Вы сейчас все идите в номер к Светлане, там минут десять для отвода глаз пообсуждайте, что Лапшина провела экспертизу в соответствии с требованиями. И что к ней претензий нет. Ты, Светлана, посокрушайся, что к ней не придерешься. А то наши «слухачи» не поверят, что мы не пытались перепроверить ее результаты. А я тем временем пойду на переговорный пункт, сделаю звоночек в Генпрокуратуру. А то из номера как-то стремно.
Звонок Турецкого заставил Меркулова поднапрячься.
– Ну что ты, Саша, на меня давишь? Что ты давишь, прямо как танк? Беленький, может, сейчас занят по уши, у нас, думаешь, своих проблем нет?
– Сейчас нет ничего важнее, Костя. Я не могу местным доверить эту экспертизу. Они уже показали, на что способны, у них рука руку моет.
Подробности расскажу, когда приеду. А сейчас позарез нужен Беленький. Пусть прилетает завтра.
– Даже не знаю, что тебе сказать. Ты можешь перезвонить через час?
– Могу, но в городе болтаться не хочу, уже поздно. А здесь это небезопасно, я имею в виду создавшуюся ситуацию. Давай я тебе позвоню из номера. И спрошу, допустим, так: «Теща жива?» Если он может приехать, ответь: «Живее всех живых». А если нет, то просто: «Увы».
– Тьфу на тебя, шуточки у тебя совсем стали скучные. Ты там, часом, не хвораешь?
– Да нет, хотя тапки нынче мог запросто откинуть. Опять же, при встрече все узнаешь.
Турецкий заторопился в гостиницу, он был совершенно уверен, что Меркулов сделает все, чтобы Беленький завтра прилетел в Нефтегорск.
Когда он через час перезвонил Меркулову, услышал утешительный ответ: теща не только была живее всех живых, она еще, оказывается, очень соскучилась по Саше и завтра прилетит с гостинцами. Турецкий немного поломал голову, пытаясь вычислить, что за гостинцы такие приготовил ему Меркулов. Но так и не догадался.
На пожарище
Аркадия Беленького Александр Борисович встретил с распростертыми объятиями, прямо как родного. Его поселили на одном этаже с Турецким. Не успел тот разложить свои вещи, как к нему в номер уже постучали.
– Вы ничему не удивляйтесь, – предупредил Турецкий молодого профессора и, вынув из кармана заветную коробочку с усиками, прошелся с ней по всему периметру комнаты.
– Так серьезно? – все-таки удивился Беленький.
– Не то слово. Но у вас пока все чисто. Так что ввожу в курс дела.
Когда он закончил, Беленький все еще записывал возникшие по ходу доклада вопросы.
– Да, – вспомнил вдруг Турецкий, – о каких гостинчиках упоминал Меркулов? Сказал, что вы едете с ними.
– А-а, – весело махнул рукой Беленький, – это, так сказать, оборудование. Не ломайте себе голову, я вожу с собой некий набор необходимой мелочи. Не стану забивать вам голову специальной терминологией… Когда выезжаем на место?
