Степа вышел минуту спустя и обомлел. Синицкий показал на пол. Тот поглядел, увидел пистолеты, все понял и, нагнувшись, положил и свой рядом.
Из дальнего подъезда вышли Яковлев с Саватеевым и быстро направились к Грязнову.
– Все в порядке, Вячеслав Иванович, – сказал Яковлев, протягивая сложенный вдвое лист бумаги, – держи протокол опознания. В мужчине она немного сомневается, фоторобот несколько общий, а вот в женщине сомнений нет, та самая.
– Значит, так, Иван Порфирьевич. Вынужден тебя крепко огорчить. Были здесь посторонние. И вошли они в твой охраняемый подъезд около восьми часов утра. Мужчина и женщина…
Гуцаев что-то негромко сказал. Грязнов тут же приказал двоим парням отвести его в машину и посидеть с ним, чтоб не мешал. Охранник попробовал было расправить угрожающе плечи, но, получив с ходу пару профессиональных ударов, сник, скукожился и позволил себя даже не отвести, а оттащить в микроавтобус.
– Продолжаю, – тем же тоном сказал Грязнов, будто ничего не произошло. – Они вошли, – он развернул лист, «у нее в руке была сумка, длинная, как у торговцев. Уходила уже без сумки». Ну, сам понимаешь, Иван Порфирьевич, сумку мы поищем и найдем. Никуда она не делась. То, что в ней было, мы уже нашли. Теперь говори, что это были за люди. Или, может, твоя охрана пропустила их сюда без твоего ведома? Не тяни, времени мало. А твое – так вообще утекает. Я ж не за просто так расспрашивал, куда звонить в случае ЧП. Вот и настало оно, самое время. Похоже на то, что повесим мы тебе и твоим мальчишкам соучастие в убийстве вице-премьера правительства России. Ничуть не меньше. Тут вряд ли просто сроком отделаешься. Дело посерьезней будет.
Синицкий вдруг опустился на колени.
– Вячеслав Иванович! – завопил он. – Вот те крест! – Он быстро, суматошно стал креститься. – Не было посторонних! Наш парень был, поверь, не мог он! Что ты! Ну с бабой действительно пришел, так я ж говорил уже, дело молодое. Там, в Сокольниках, негде, кругом люди живут. А здесь – вон сколько пустого помещения! Сам же видел! Ну трахнул он ее, ушел, так за что ж дело шить?!
– Ты видел, как уходили?
– Да не видел я ничего! – опять перешел на крик Синицкий. – Амир мне сказал, а я ничего и не знал. Сказал, что Гарик с курвой пришел. Просится. Ну, я и разрешил. Так ведь он свой же! Ему завтра на смену заступать, его очередь. Какой же он чужой? Степка вон еще говорил, что видел ту шалаву – худая… и чего им в ней! Степа, чего молчишь? Ты хоть скажи!
– А я чего? – Степа, как самый молодой, был напуган больше своего старшего, но, поскольку разговор вроде бы его не касался, хотел отстраниться. Но Грязнов сразу разгадал сей нехитрый маневр.
– А мне сейчас вас обоих слушать неинтересно. Вот приедем на Петровку, посажу вас в изолятор по разным камерам да начну по одному, помолясь. Ключи от здания у кого? У тебя, Иван Порфирьевич? Вот и чудненько, вырубай свет в своем стояке. Коля, погляди заодно, где-то там должна быть сумка хозяйственная, как раз по размеру карабина. Потом запираем все наглухо и – в путь-дорожку. Кто на Петровку, а ты, Иван Порфирьевич, с «Пантерой» к себе в Сокольники. И привезете с собой этого шустрого Гарика. Это он? – Грязнов быстро поднес к лицу Синицкого фоторобот мужчины.
– Похож… но не очень, – неуверенно сказал старший охраны.
– Она? – Второй фоторобот возник перед носом Степы.
– Да вроде она, – тоже без собой уверенности ответил парень. Лицо, как у нее, а волосы… они узлом на голове были.
– Ну, это дело поправимое, – успокоил Грязнов. – Володя, – обратился к Кондратьеву, – не сочти за труд, попроси, чтобы мой «форд» сюда въехал. Я забираю с собой Степу и Амира, а вы поезжайте в Сокольники и без Гарика не возвращайтесь. Попробуем с его помощью выйти на его боевую подругу.
– Стоп! – многозначительно заявил Яковлев. – Я вспомнил. Нечто похожее на сумку я видел здесь, на пятом этаже.
– Так чего ж молчал? – обрадовался Грязнов. – Давай помоги Коле, а мы только время зря теряем.
Яковлев действительно не ошибся. Скоро они спустились вместе с Саватеевым. Николай, сморщив нос, внюхивался, надеясь различить запах ружейного масла. Грязнов засмеялся.
– Отнеси быстренько экспертам, кажется, они еще там. Пусть прикинут на карабин. А мы поехали. Молодцы, хлопцы! – похвалил Вячеслав Иванович. – Быстро справились. Дай Бог и дальше так…
Но Бог не дал. Вечером, докладывая Меркулову о проделанной работе и попивая густой горячий чай с коньяком, Грязнов был вынужден сознаться, что где-то случился прокол. Но в чем – пока ответить не мог.
Посланная группа Гарика не нашла. Сказали: был, забегал, взял свою сумку и объяснил, что на ночь уезжает, а вернется прямо на дежурство. С тем и исчез. Никаких своих фотографий, естественно, не оставил. Документы у него при себе. Дело находится в Рязани. Словом, куда ни кинь, всюду клин. Надо посылать нарочного в Рязань. Если там имеется дело, как таковое. Что теперь тоже весьма сомнительно. Но другого выхода все равно нет. Ни на какое дежурство Гарик, конечно, не вернется, нечего и надеяться. Но известно одно уже точно: место, где обучаются киллеры. Их база. И поскольку организация, пестующая этих «евпатиев», опирается на служивых воздушных десантников, шурудить там будет очень непросто. Такая операция может быть приравнена к войсковой. И пойти на нее не просто.
В то же время никак нельзя и раскрываться раньше времени. А взятие под стражу старшего смены и двоих охранников конечно же вызовет ненужный резонанс. Неизвестно, что это за фирма такая, чьи кровные интересы будут задеты… Да и задержание надо будет как-то обосновывать. Прямых же улик нет. Но пусть они посидят поодиночке, подумают, переговорят за ночь, а с утра можно будет и начать допросы.
– Мне уже трижды звонили: от президента, из правительства и лично Виталий Сергеевич Михеев. Последний заявил прямо: как председатель правительства, он готов предоставить любую необходимую помощь для раскрытия в максимально короткие сроки этого преступления. И добавил пару непечатных – со свойственной ему прорабской прямотой, – Костя рассмеялся, но смех его был не очень веселым. – Я нашему другу позвонил и велел прибыть пред мои светлые очи завтра с утра. Отдохнул – и будет. Надо работать.
Грязнов с изумлением наблюдал за все более горячившимся Меркуловым и мысленно разводил руками: что это с Костей?!
– Не знал, честно говоря, что ты его на курорт определил! Вот же хитрец наш Саня, а я думал, он там «пашет» вовсю!
– Не валяй дурака, – поморщился Меркулов. – Будто ты не знаешь!
– Так что я должен знать? Какие-то сплошные тайны! Объясни, раз я такой дурак.
– Ты совсем не дурак, Вячеслав. Ты любишь придуриваться, думая, что я не различаю. Но это у вас с Александром – от молодости.
– Ничего себе! Нашел юношей!
– Ты не понял. Вы с ним обретаетесь в своем кругу. Достаточно высоком, значительном, ответственном. Но это не самый верх. Где все совсем другое: и отношения, и конфликты, и требования. Ну вот, скажем, позвонил мне… неважно кто. Мне. Не генеральному прокурору, понимаешь? Спрашивает: кому я намерен поручить расследование? Я отвечаю, естественно, что оно уже идет, по мере необходимости будут подключаться спецслужбы. Нет, возражает, кто конкретно будет отвечать, так сказать, собственной головой? Я говорю, что у нас в законе нет такой статьи, но есть различные формы как поощрений, так и соответственно наказаний. Но ни о какой плахе речи, разумеется, быть не может. Смеется, понимаешь? Говорит: надо будет предусмотреть на будущее и такой вид, а? Каково! А чем у вас в настоящий момент занимается следователь Турецкий? Я отвечаю, что во исполнение указания Президента России и распоряжения генпрокурора названное лицо, находясь в Санкт-Петербурге в качестве помощника генерального прокурора, собирает ему информацию для доклада, а также оказывает питерским следователям помощь в расследовании дела об убийстве вице-губернатора. Отзовите, говорит, да так спокойно, будто кошку позвать из соседней комнаты: кис-кис. И поручите именно ему расследование дела Нечаева. Так решил президент. Есть дела более важные, а есть – менее. Вот же цинизм, понимаешь! И продолжает: какое у него сейчас звание? У Турецкого, говорю, звание старшего советника юстиции. Полковничьи погоны. А следующее, спрашивает, какое? Я, вроде тебя, Вячеслав, придуриваюсь: вверх вас интересует или вниз? Не понимает шутки, сурово заявляет: вверх! Государственный советник юстиции третьего класса, генерал-майор! – докладываю ему. Вот и отлично. Передайте лично Турецкому, что президент поставил вопрос следующим образом: в случае успешного раскрытия убийства Нечаева Александру Борисовичу – так, да? – будет немедленно присвоен этот классный чин. Я говорю: вы бы хоть генерального прокурора каким-то образом в известность об этом поставили, а то неловко… мне-то ему сообщать. Не ваша забота. Пусть Турецкий приступает немедленно. А что касается роста преступности в стране, по этому поводу в ближайшее время президент выступит сам с важным обращением к народу. Ну? Как тебе?
