На май была запланирована его встреча со студентами Московского университета. Он помнил, как Клинтон выступал там, заслужив восхищение московского студенчества, и ему хотелось выступить не хуже. Даже лучше. Честнее, принципиальнее, жестче. Сказать всю правду. О том, какая идет борьба. И справа, и слева. Как их атакуют. И что все можно потерять в одночасье, если к власти придет лидер левых Суханов. Сам Президент просил его об этом. Сказал, что выступление будут транслировать на всю страну. И Белов, и Президент верили ему, и он не должен их подвести.
Он снова посмотрел на Эллу. Он вошел, а она даже не шевельнулась, чтобы прикрыться. Наоборот, чуть подняла колено и не запахнула халат. Олега даже бросило в жар. Он опустил голову. Но почему-то именно это бесстыдство и возбуждало его. Шелиш не выдержал, подошел к жене, сел рядом, погладил ее по бедру. Элла перевернулась на живот, оборотившись к нему спиной и как бы давая понять, что пока с этим к ней не подходить.
— Я, между прочим, пошутил, — тихо сказал он.
Несколько секунд Элла лежала неподвижно, потом обернулась, испытующе посмотрела на него.
— Ты едешь, — сказал он.
Элла взглянула на него и несколько секунд смотрела в упор, проверяя, шутит он или нет.
— Это правда?
— Правда, — грустно кивнул он.
— Я тебя убью когда-нибудь за такие шутки!
Она кинулась ему на шею, впилась в губы, и он невольно обнял ее. Эта дикая вспышка страсти настолько обожгла его, что он не смог более ей сопротивляться. И все грустные размышления смыло, как штормовой волной, и его снова закрутил дикий вихрь чувств.
Через полчаса они, утомленные, лежали на мягком ворсистом ковре, куда скатились с дивана. Часы показывали половину четвертого дня.
— На сколько дней поездка? — живо заинтересовалась она.
— На неделю. Встреча с госсекретарем, в сенате и с президентом. В овальном кабинете Белого дома. Ужин с президентом и госсекретарем. Неофициальный. Мое выступление в конгрессе. Встреча с воротилами бизнеса. Присутствуем мы оба. Ты подготовь выкладки по экономике отдельных отраслей, чтобы блеснуть перед ними. Пресс-конференция. Подписание одного договора по разработке северных шельфов, но это пока так, договор о намерениях. Завтра езжай по магазинам, приищи что-нибудь себе.
— Ты в каком костюме поедешь?
— В светло-сером. Там уже тепло, двадцать градусов. На приемах я буду в темном-синем, белая рубашка. И смокинг для ужина. Три обязательных костюма должны быть и у тебя. Когда купишь, возьми чеки, правительство все оплатит. Хилари, жена Клинтона, повезет тебя в один из дней куда-то в музей, потом в женский клуб, потом вместе за город. Поиграем в теннис. Поэтому возьми спортивный костюм. И надо будет выиграть, — усмехнулся Шелиш. — Хилари неплохо играет, но ты получше.
— Откуда ты знаешь?
— Разведка донесла. Ты рада?
— А как ты думаешь?
— Думаю, что рада.
— А почему ты меня обманул? Тебе нравится меня мучить?
— Я не думал, что ты так это воспримешь.
— Я же помню, как твоя Ниночка жужжала про Италию и Венецию: ах, мы в гондоле с Натальей Петровной слушали романсы, ах, мы ужинали в ресторане с итальянскими политиками! Белов сопротивлялся по поводу меня?
— Нет. Наоборот, он сказал, что такую красивую женщину надо как можно чаще вывозить в свет. Сказал: пусть видят, какие в России красавицы.
— Так и сказал?
— Так и сказал. — Олег усмехнулся.
— А чего ты усмехаешься? — не поняла она. — Что, у тебя жена не красавица?
— Красавица.
— А чем ты тогда недоволен?
— Я доволен, — он помолчал. — Белов мне потом наедине задал один забавный вопрос.
— Какой?
— Спросил: «Надеюсь, третьей жены не будет?»
— И что ты ответил?
— Я ответил: «Надеюсь, не будет». — Олег поднялся, надел халат, неожиданно пошатнулся.
— Что с тобой? — обеспокоилась Элла.
— Голова вдруг закружилась. Перегрузки. Пойду прилягу минут на двадцать.
— Я посуду пока помою.
— Не надо, прислуга придет, все уберет. Ты все же жена вице-премьера России. Привыкай! — Он двинулся в сторону спальни. — Если я засну, то через двадцать минут обязательно разбуди, мне надо поработать.
— Ну вот, единственный выходной. Мы же в театр хотели съездить! — капризно проговорила Элла.
— Я же ради тебя в Америку согласился ехать. Нужно все продумать, милая, подготовиться, — он вернулся, встал на колени, поцеловал ее в ухо. Он всегда целовал ее в ухо. — Сама понимаешь, насколько важен для всех нас этот визит.
— Слушай, я постоянно забываю: о чем вы со Станкевичем целый час говорили?
Олег нахмурился. Он давно уже собирался переговорить с Эллой о ее бывшем муже. Шелиш хотел понять одно: знала ли она о всех его темных делишках? Внутренне он понимал, что вряд ли Геннадий посвящал ее в свои махинации с предприятиями, банками, западными компаниями, но Элла сама экономист, и она могла догадываться о его тайных сделках. Олег даже решил: после возвращения из Штатов написать подробное письмо в Генпрокуратуру, чтобы там всерьез занялись его прокрутками. Благодаря Станкевичу страна ежемесячно теряла сотни миллионов долларов, которые спокойно уплывали за рубеж и оседали в нью-йоркских и швейцарских банках. Станкевич являлся не просто мелким воротилой. Он был акулой мирового мафиозного бизнеса. И остановить бывшего друга, как считал Олег, был его гражданский долг.
— Твой экс-муженек — опасный человек. У него, по-моему, не все дома. Он возомнил себя великим судией. Просто сверхчеловеком каким-то. — Олег улыбнулся, пожал плечами. — Вот уж не ожидал от Генки. Я потом как-нибудь тебе подробно расскажу. Это очень серьезный разговор. Но давай не сегодня и не во время поездки. Потом, когда вернемся. Это долгий и обстоятельный разговор. И мне надо еще поразмыслить над этим. — Олег потер виски. — Черт, такое ощущение, что давление скачет.
— Прими таблетку. Ты много работаешь, надо побольше отдыхать. А обо мне вы говорили?
— Нет. Сугубо на деловые темы. Через двадцать минут разбудишь, — напомнил он и ушел.
Голова наливалась свинцом, становилась тяжелой. Зайдя в спальню, Олег еле добрался до постели и упал, раскинув руки в стороны. Какая-то странная тяжесть с каждой секундой росла во всем теле, переливаясь, перекатываясь по сосудам, устремляясь к голове, будто кто-то раздувал его, как воздушный шар. Невидимая боль давила изнутри на глаза, и больно было смотреть. Олег хотел подняться, чтобы взять клофелин в аптечке, но не смог. Он закрыл глаза, пытаясь расслабиться и этим немного сбросить растущее напряжение, но организм его не слушался. Словно кто-то извне управлял им, постепенно закачивая в кровь новые порции высокого давления. Он чувствовал, как оно растет, как все сильнее кружится голова, будто его поместили в центрифугу, которую разгоняют с бешеной скоростью. Нагрузки росли, он не мог пошевелить и мизинцем, вдавленный в мягкую постель невиданной силой. Шелиш теперь ясно осознавал, что это агрессия извне и кто-то с помощью мощного биополя пытается его раздавить. Стиснув зубы, несколько минут он еще сопротивлялся, пытаясь противостоять незримому врагу, но последний был сильнее. Неожиданно лопнул сосуд в носу, и кровь легкой струйкой побежала по щеке на белое китайское покрывало. Шелиш хотел поднять руку, чтобы вытереть кровь, но рука даже не шевельнулась. Мозг уже не мог отдавать приказания, он сам неуклюже пытался противиться мощному спруту, цепко схватившему его. Еще через мгновение лопнул сосуд в глазу, отчаянно запульсировала жилка на виске, причиняя дикую боль во всей голове. Олег тужился, из последних сил защищаясь от разрушительного напора, но, не выдержав, лопнул и сосудик на виске, за ним второй, третий, холодная тьма обожгла кожу изнутри. И сразу же белые мушки заплясали перед внутренним взором, экран угасающего сознания стал светлеть, и яркий свет хлынул в душу. Олег Шелиш услышал, как в гостиной Элла включила телевизор, передавали четырехчасовые новости дня по НТВ, но звук неожиданно стал угасать и вскоре погас совсем. И он вдруг ясно осознал, что умер. Олег вдруг увидел себя сверху, как он лежит, распластавшись, на белом покрывале и алая кровь тихими струйками вытекает из глаз и носа.
