– Вы хотели сказать, что компромат на вас просто никому не нужен, – съязвил Турецкий. – Вот кто боится компромата, – с вызовом сказал следователь и бросил на стол перед Тураевым фотографию, сделанную Ангелиной Ивановой с видеокассеты. Обещайте не рвать и не есть, – добавил Турецкий. – У меня есть копии.
Тураева этот жест следователя рассмешил. Он совершенно искренне расхохотался и взял фотографию в руки. Когда он взглянул на фото, улыбка медленно сползла с его губ.
– Так-так, любопытно, – пробормотал он. – Все верно, но отсюда вытекает тупиковая ситуация…
– Никакого тупика, господин Тураев, – сурово изрек Турецкий. – Изображенная сделка называется – измена Родине.
– Ну знаете, от контактов с иностранцами ни один деловой человек у нас в Российской Федерации не застрахован. В данном случае генерал Авдеев выступает в роли бизнесмена.
– Ничего себе бизнесмен, – присвистнул Турецкий. – Замнач Генштаба…
– Да что вы, в самом деле, Александр Борисович, как с луны свалились – даже у членов нашего правительства есть свои связи с бизнесом. Еще раз повторяю: частный бизнес не застрахован от всяких нежелательных неожиданностей…
Тураев замолчал и, отведя взгляд в сторону, задумался.
Выдержав паузу, Турецкий сказал:
– Хватит про неожиданности толковать. И вы, и Трауберг, и Колобов прекрасно знали, что ваши фуры перевозили за границу не только лом цветных металлов. Но в отличие от вас Колобов и Трауберг со всеми их капиталистическими устремлениями все же не переступили грань, за которой начинается государственная измена, то есть преступление, предусмотренное статьей 275 Уголовного кодекса Российской Федерации.
– Не бейте меня изменой по морде! – воскликнул Тураев. – В конце концов, зафиксировать сей факт Иванова попросил я. Честно говоря, я это сделал, чтобы иметь на руках козырь против Трауберга и Колобова. В последнее время меня не покидало ощущение, что они хотят стать полновластными хозяевами концерна. А кто заказывал на меня покушение? Я чудом жив остался…
– Успокойтесь, смею вас обрадовать, – сказал следователь. – Трауберг вам больше не помеха.
– Да? Почему?
– Потому что он сегодня застрелен прямо возле Генеральной прокуратуры.
– Что? Что он там делал?
– Шел ко мне, поговорить хотел о вас.
Тураев подавленно молчал.
– Вы, кстати, на редкость нелюбопытны, господин директор. Даже не поинтересовались у меня, где я взял эту фотографию.
– И в самом деле – где? – Тураев поднял взгляд на Турецкого.
– А вы бы могли себе представить, что фотографию дал мне Трауберг?
Тураев удивленно уставился на следователя.
– Он? Откуда она у него взялась? Зачем он отдал ее вам? – сыпал вопросами Тураев. – Впрочем… ну да ладно…
– Наверное, ему крыша помогла, – перебил его следователь.
– Ерунда! От пули не защитила.
Турецкий с минуту помолчал и тихо промолвил:
– Мне почему-то кажется, что это вы убрали Колобова и Трауберга.
– Нет, дорогой следователь, – спокойно сказал Тураев. – Я мог бы их убить десять раз до этого, а сегодня мне это совершенно не выгодно. Видимо, мы не поняли друг друга…
Тураев вновь погрузился в раздумья.
– Значит, вам это не нужно было, – продолжал Турецкий.
– Конечно, нет. Досадно, что вы так подумали.
Турецкий вышел из-за стола, прошелся по кабинету и, остановившись напротив директора, сказал:
– Послушайте, господин Тураев, не пора ли вам признать, что вы с Колобовым и Траубергом оказались заложниками в преступной игре этих людей. – Турецкий ткнул пальцем в фотографию. – Колобов и Трауберг поняли это раньше вас и стали противостоять им. Вы же слепо продолжали исполнять приказы дяди Бори, то есть генерала Авдеева, и вот результаты.
– Авдеев помогает нам. Он посредничает там, на Западе, – вставил Тураев. – Послушайте, я расскажу вам кое-что, чтоб вы не думали, что я только и делаю, что пудрю вам мозги. Хотите виски? Или лучше глинтвейн, так сказать, по сезону.
– Пожалуй, глинтвейн, – кивнул следователь.
Через несколько минут секретарша принесла поднос с двумя серебряными чашечками, струящимися ароматным парком.
– Так вот, Александр Борисович, когда кавказцы взяли вашего молодого опера, я послал со Скользким своего человека. Он должен был поговорить с Бодровым, предостеречь…
– Насчет чего? – насторожился Турецкий.
– Чтобы не разрушал наше сотрудничество с фирмой Скользкого. Мы, как, собственно, и многие сейчас, вынуждены сотрудничать и с такими деятелями. Вот и все… Все разговоры по этому поводу я вел по сотовому телефону. И все же кто-то поставил засаду, – вздохнул Тураев.
– Стоп, господин Тураев! – перебил его Турецкий. – Это вы думали, что посылаете к Бодрову вашего человека. Это был Цезарь. Следствие установило, что он давно подчинялся небезызвестному вам генералу Авдееву и исполнял только его приказы. Точно так же ошибался и Сергей Колобов, считая, что на стрелке погиб его завхоз. Однако этот завхоз выполнял роль водителя Ваграма. Эта путаница создана специально. Кстати, Цезарь поведал следствию и о вашем личном приказе ему. Как он проверил то, что Семенов везет в фуре, вы в курсе, – сурово изрек следователь и пристально взглянул на Тураева.
– Я не отдавал приказа убивать! – воскликнул Тураев… – Это кошмарная самодеятельность монстра Цезаря…
– Ладно, следствие разберется, – оборвал его Турецкий. – Что вам известно о готовящейся операции под условным названием «Ошейники для волков»?
Наступила тишина.
– Я могу вам сейчас сказать только то, что готов сообщить о времени начала этой операции. Но лишь тогда, когда я об этом узнаю. Пока я действительно не знаю этого, не знаю и цель этой операции, – сиплым голосом сказал Тураев.
– Я так понял, что день начала операции «Ошейники для волков» вам будет сообщен.
– Да, – односложно ответил бизнесмен. – Я буду в ней участвовать.
– В каком качестве? – с нетерпением спросил следователь.
– Я должен обеспечить караван военных машин, – ответил бизнесмен.
– Значит, вот для чего через «Каскад» в Острогожске закупали машины, – покачал головой Турецкий.
– Да. Для осуществления операции «Ошейники для волков», – утвердительно кивнул Тураев.
– Что ж, я буду терпеливо ждать, – сурово сказал «важняк». – Теперь я верю, что смерти Колобова и Трауберга вам были не нужны. Они сделали свое дело: обеспечили караван военных машин и… А вы не боитесь стать последней помехой для осуществления этой операции?
– Нет. Я им очень нужен, – твердо сказал Тураев.
– Что ж, спасибо за угощенье, господин директор. Жду вашего сообщения о начале операции. Но все же советую вам быть начеку. Пока мы имеем лишь это. – Турецкий взял со стола фотографию и положил ее в карман пиджака. – Вы, однако, не угадали. Эту фотографию я получил от Ангелины Ивановой, – сказал он на прощанье. – Держите меня в курсе событий.
