— Не секрет, а военная тайна, — ответил тот, покачиваясь на мягком сиденье грязновской «ауди».
До аэропорта Шереметьево-2 было уже рукой подать. Но и времени тоже оставалось в обрез. Поэтому Турецкий то и дело с нетерпением поглядывал на часы. Слава Богу, что, проснувшись утром (ночевать снова пришлось у Славки), он вообще вспомнил о том, что сегодня улетает в Штаты Боря Немировский. И не проститься с ним было бы форменным свинством.
Самого Грязнова уже не было. Должно быть, умчался с утра пораньше ловить террористов. А может, вызвали на ковер за их вчерашнюю авантюру. Зато на кухне вместо хозяйки стоял у плиты Денис в потертых джинсах и металлистской футболке и как ни в чем не бывало жарил яичницу. Как выяснилось, узнав от дяди о намечавшемся для него «спецзадании», он устроил себе выходной и тотчас прикатил на Енисейскую (сделавшись директором сыскного агентства, Грязнов-младший снял для себя отдельную квартиру в Крылатском). Приятно удивленный, Турецкий наспех перекусил и велел срочно везти его в аэропорт, пообещав все объяснить по дороге.
— Это, случайно, не по делу о торговле органами? — все не унимался Денис, которому явно не терпелось принять участие в настоящем серьезном деле. Еще в прошлом году, в ходе совместной операции в Германии, он успел доказать, что способен не только успешно подглядывать в замочные скважины.
Турецкий бросил на него неодобрительный взгляд.
— Ты что, все-таки за мной шпионишь?
— Еще не хватало! Я же говорил: просто у меня есть свои источники информации, — невозмутимо ответил Грязнов-младший. — Да не смотрите вы на меня так, — внезапно улыбнулся он. — Все равно не скажу…
— Гляди, рыжий, доиграешься, — покачал головой Турецкий.
Взлетев на эстакаду, машина остановилась перед зданием аэропорта.
— Подожди меня здесь. Я быстро! — взглянув на часы, бросил Александр Борисович. И подхватив свой «дипломат», устремился внутрь.
Немировского он разыскал почти без труда. Готовясь пройти таможенный контроль, импозантный и респектабельный, тот уже стоял в очереди вместе со своими новыми соотечественниками.
— Борис! — издалека помахал ему рукой Турецкий.
— Сашка?! — обрадовался американский друг. Предупредив, что на минуту отлучится, вышел из очереди. — Ах ты, мерзавец! В последний момент примчался!
— Прости, было срочное дело…
— Опять дело? Какой-нибудь очередной заговор?
Не вдаваясь в подробности, Турецкий увлек старого друга за собой.
— Куда ты меня тащишь? Скоро объявят посадку в самолет! А мне еще шмон пройти надо!
— Успеем, — заверил его Александр Борисович.
Вскоре оба оказались в мужском туалете.
— Какого черта? — удивился Немировский. — Ты что, спятил?!
Раскрыв свой «дипломат», Турецкий вручил ему запечатанный пластиковый стаканчик с водкой и ловко распечатал еще один, для себя.
— Зачем народ смущать? Ну все, поехали…
Изрядно сбитый с толку, приятель машинально выпил.
— А закусить? — усмехнулся Турецкий, извлекая из «дипломата» пол-литровую банку маринованных огурцов.
— Вот это кайф! Вот это по-русски! — похрустывая огурцом, улыбнулся слегка ошалевший бизнесмен. — Ну, Сашка, ты хоть и crasy, а все равно я тебя люблю!
Между тем в сверкающий кафельной чистотой импровизированный бар деловито вошел пожилой респектабельный мужчина, судя по всему, иностранец. Увидев обоих друзей, непринужденно выпивающих в столь экзотической обстановке, он невольно отшатнулся и смущенно произнес:
— О! Excusez-moi, messieurs…
[3]
— Hiyo! — приветливо помахал ему Немировский. — Don't worry, sir. Welcome!
[4]
— И, показав свой стаканчик, добавил: — Russian vodka! It's fantastic!
[5]
Но смущенный француз благоразумно ретировался.
— Не понимают русского кайфа, — усмехнулся американский гость. Но тут же сокрушенно вздохнул: — Да, старик, вот мы и посидели за душевным разговором…
— Прости, мне правда жаль, что так получилось, — виновато произнес Турецкий.
— Ладно, чего уж…
— Как бизнес, все хоккей?
— И не говори! — отмахнулся Немировский. — Это не страна, а сплошной Чикаго времен Аль Капоне! Я просто не узнаю России. Кругом одни кидалы и бандиты. Представляешь, меня тут намедни чуть не раздели!
— Демократия…
— Брось! Демократией у вас и не пахнет! Лучше скажи, как ты можешь жить среди всего этого?
— Как все…
Пристально взглянув на старого друга, Немировский покачал головой:
— Ох, Сашка, не знаю, что с тобой происходит, но, по-моему, ты уже вполне созрел, чтобы смотаться отсюда к чертовой матери и пожить наконец по-человечески…
— Например, где?
— Хотя бы у нас, в Штатах. Нет, правда, ты подумай! Я бы тебе и приглашение, и работу организовал… Ну чего ты вцепился в эту убогую страну? Что тебя с ней связывает?!
— Не знаю, Боря, — вздохнул Турецкий. — Наверное, судьба…
Снаружи послышался мелодичный женский голос, объявивший о начале посадки в самолет до Нью-Йорка.
— Ну, старик, мне пора, — развел руками Немировский. — Как говорится, спасибо за хлеб, за соль и не поминайте лихом…
— Нагрянешь еще? — спросил Александр Борисович, провожая друга к стойке таможенного контроля.
— В ближайшее время едва ли. Меня тут в два счета по миру пустят! — Взяв старого друга за плечи, он с грустью взглянул ему в глаза и произнес: — Что ж, увидимся… А насчет моего предложения подумай. Ведь пропадешь ты здесь, Сашка. Ей-богу — пропадешь ни за что…
— Спасибо на добром слове, — печально улыбнулся Турецкий.
Друзья обнялись. Затем американский гость, подхватив свой увесистый чемодан, принялся с улыбкой демонстрировать молодой девушке-таможеннику его содержимое.
— Так не забудь, Саша! — крикнул он, уже формально из-за границы. — Если все-таки надумаешь — немедленно свяжись со мной, и я тебе все организую! Хоккей?
Вскинув руку, Турецкий изобразил пальцами оптимистичную букву «о». И развернувшись, уныло зашагал к выходу из здания…
— Порядок, дядя Саша? — стащив с рыжей головы наушники, спросил Дениска, когда тот снова уселся в машину.
Александр Борисович молча проводил взглядом огромный и сверкающий «боинг», с ревом уносившийся в чистое голубое небо.
