Он посмотрел на хозяина. Взглядом спросил: что, мол, делать с ментом?
– А ничего, – понял его взгляд Павел Антонович. – Пусть пока охладится, горяч больно. Ты понял про картинки-то? Падлой оказался художник! А я его помиловал. Сизого не помиловал, а его простил. Надо же так ошибиться?… Чего там, на улице?
– Свет здесь яркий, плохо видно.
– Так погаси!
– Я лучше пошлю проверить. – Леонид быстро вышел из гостиной.
Чумаков же подошел к Грязнову поближе и, опираясь на спинку кресла, с наивным любопытством рассматривал его, рассуждая про себя: «Лажанулся ты, мент… Твой капитан, может, и ссучился, но это уже его базар, сам перед своим Богом ответ держит. А ты передо мной в долгу. И я должников помню…»
Рассуждать он старался спокойно, но сердце дрожало, бухало в ребра, и ногу заломило вдруг так, что хоть криком кричи. Злость захлестнула вдруг Чуму с такой силой, что он едва сдержался, чтобы не вмазать с размаху носком ботинка в ненавистную рожу скрюченного мента.
Но где же подмога, которую обещал генерал? Вот им он и сдаст Грязнова, пусть что хотят, то с ним и делают. А самому пришло время раскинуть собственными мозгами. И по всему светило так, что надо было менять судьбу… Уйти, исчезнуть и вынырнуть там, где его не достанут ни менты, которые если вцепятся, то уже не отпустят, ни спецслужбы – те сперва разденут догола… Счет им, падлам, подай! Лимоны им снятся!…
Вернулся Леонид, неопределенно как-то пожал плечами.
– Послал… Собачки воют под навесом… А с этим – чего? «Мочить»?
– Это успеется. А пока он – заложник. Чует сердце, срочно отваливать надо, Ленечка. Ноги делать. Поднимусь-ка я, возьму необходимое, а ты последи тут. Ментовским «Жигулем» поедем. Утром будем в Бобруйске, а там…
Павел Антонович, приволакивая ногу, пошел к лифту и уехал наверх. А Леонид походил в раздумье по залу, потом погасил свет огромной хрустальной люстры и приблизился к окну, чтобы выяснить наконец, что же происходит во дворе и почему не возвращается посланный туда охранник.
В этот миг с грохотом раскололись и брызнули во все стороны стекла нескольких окон и в зал влетели снаружи огромные, непонятные во тьме фигуры. Вспыхнули сразу несколько фонарей, ослепили. Леонид вскинул ладонь к лицу и тут же потерял сознание от сильного удара по голове.
Зажглась люстра. Четверо в черном и в темных шапочках с вырезами для глаз и рта, что делало их похожими на привидения или монстров из американских фильмов-ужастиков, огляделись, и один сразу кинулся к слабо застонавшему Грязнову. Скинул шапку и приложил ухо к груди начальника, пальцем проверил пульс за ухом и кивнул остальным, поднимая Грязнова с пола и укладывая его в кресло:
– Порядок. Правда, немного в отключке. Сейчас отойдет.
Демидыч, а это был он, достал из кармана шприц-ампулу и, заголив руку Грязнова, сделал быстрый укол.
– Давай, следи, – скомандовал Голованов, снимая шапочку, – за мной, ребята, к лифту. Где Яковлев?
– Он в подвале шурует, – ответил один из «черных».
– Значит, нам наверх. Чума не должен уйти. Брать живым!
Оперативники втроем влетели в кабину лифта, и та поехала наверх.
Ветер, врывавшийся в разбитые окна, вздымал штору, шумел дождем. Демидыч подкатил кресло с Грязновым ближе к свежему воздуху. Вячеслав Иванович наконец пошевелился, глубоко вздохнул и открыл глаза. Прищурившись, огляделся, приподнялся, увидел стоящего перед ним Демидыча:
– Ты, что ль, Володька? Что ж вы, вашу мать, зеваете? Я вам десять минут отпустил, а вы?…
– Виноват… – буркнул Демидыч. – Отъехало, Иваныч?
– Ничего, пройдет. – Грязнов поднялся, потирая шею. Увидел лежащего на полу Леонида. – Вот он и перехитрил. Молодец. Это ты его?
– Ага, – застенчиво сказал Демидыч.
– Не перестарался? А то он нам еще понадобится.
– Не-а… – Володя рывком поднял Леонида с пола и кинул, словно куклу, в кресло. – Лежи, пидор…
Грязнов обратил внимание на выбитые окна:
– Хорошо вошли. А где хозяин?
– Пошли за ним.
– А мои чего делают?
– Внизу шерстят.
– Ясно, – усмехнулся Грязнов, поводя головой из стороны в сторону. – От тебя всегда самая полная информация…
Громко топая подкованными каблуками, в зал из бокового коридора ввалились Голованов со товарищи. Оперативники были уже без масок. Автоматы закинуты за спины.
– Пусто, Вячеслав Иванович, – доложил Сева. – Уйти не мог, мы же видели: он наверх отправился. И нет. Может, там какой-то другой ход имеется? Этот скажет? – Он ткнул стволом в сторону Леонида.
– Пока нет, – буркнул Демидыч и проделал ту же операцию, что и с Грязновым. Ампулу снова кинул на ковер, покрывающий почти весь пол в огромном зале. Это ж надо такой иметь!
Но укол не очень подействовал, видно, рука Демидыча оказалась покрепче Ленечкиной.
– Ладно, оставь пока, – махнул рукой Грязнов. – Что так долго Яковлев-то? Может, у него ясность? Давайте, кто-нибудь…
А Володя Яковлев беседовал в это время с «качком», который, широко расставив ноги и держа ладони на затылке, стоял перед ним и давал некоторые объяснения. В смысле, информировал о том, где здесь что находится. Да он бы и не мог промолчать, даже если б и захотел, поскольку с обеих сторон его жесты стерегли двое с автоматами, а коллеги «качка» в свободных позах раскинулись на бетонном полу подвального этажа.
– Ну и где этот твой подземный ход? – торопил «качка» майор.
Парень сделал странные движения головой – вбок и назад.
– Опусти руки и покажи. Но учти, если не хочешь отдохнуть, как они, – Володя Яковлев кивнул на распростертых защитников Чумы, – веди себя достойно.
«Качок» послушно подошел к торцевой стене коридорчика, провел ладонью по стене сверху вниз и толкнул ее. Стена, представляющая собой тайную дверь, стала открываться.
– В сторону! – приказал Яковлев парню. – К стене! – и шагнул в темноту. И тут же услышал голос:
– Эй, Петровка! Не стреляй! Тут ваши коллеги объявились! Не боись, свои! Грязнов есть?
– Выходите! – крикнул в ответ Яковлев и отступил на шаг. – И без шуток, стреляем без предупреждения!
– Свои, свои, парни! – Из темноты появилась группа облаченных в камуфлированную форму молодых людей. Шедший впереди был старше. Автоматы были закинуты за спины.
– Кто такие? – спросил Яковлев, отступая.
– Спецназ АТЦ ФСБ, – отрапортовал с улыбкой старший и приложил три пальца к сдвинутому на правое ухо берету. – Майор Онищенко. Антитеррористический центр.
– Майор Яковлев, МУР, – козырнул в ответ Володя. – Какими судьбами?
