– А почему он не должен меня заботить?
– Но разве десяти зелененьких лимонов от Чумы тебе сейчас недостаточно?
– Они ж когда будут! Я ему нынче к вечеру обещал номер счета продиктовать… Куда надежней положить?
– Если мой тебе стал ненадежным, то уже не знаю… – Костров возмущенно пожал плечами. – Найди банк покруче!
– Ты не понял. Мне их нужно тут же обналичить. Не создавать же под такую ничтожную сумму отдельный банк!
– Тебе когда надо?
– К вечеру.
– Хорошо, я скажу. А теперь по поводу выставки… – Костров наклонился к столику, на котором стояли различные напитки, долил в свой бокал немного виски и щедро разбавил содовой. Генерал пил «Джонни Уокер» неразбавленным, и оттого лицо его приобретало цвет хорошего пицундского загара.
– Да, я уже устал повторять одно и то же, – кивнул Коновалов. – Почему-то у всех впечатление, будто выставка – это моя личная инициатива. Но я им нынче впаял Генку. Помнишь, в старые времена он говорил, что неплохо бы открыть миру Алмазный фонд? Можно хорошо на этом заработать…
– Ну так вот, «Сатурн» застраховал экспозицию в крупнейшей американской страховой компании «Амэрикэн интернэшнл иншурэнс груп», принадлежащей, как тебе известно, а другим знать совсем не обязательно, Роберту Паркеру, нашему партнеру по бизнесу. Пятьдесят процентов страховой суммы, это порядка двухсот пятидесяти миллионов долларов, уже переведены на наш счет. В качестве так называемого гарантийного обеспечения. Пока выставка находится на территории США. Ну, залог своего рода. При невозникновении страхового случая, то есть если все будет в порядке, с выставкой ничего не случится, экспонаты останутся в целости и сохранности, сумма залога возвращается. Выставка, как тебе известно, будет путешествовать, согласно контракту, два года. А за это время, как в том старинном анекдоте, обязательно произойдет что-нибудь государственно важное: либо султан умрет, либо ходжа, либо ишак. И наш ненормальный партнер сможет осуществить свою вековую мечту – посидеть на троне русских царей в шапке Мономаха и со скипетром и державой в руках. Ей-богу, Андрей Васильевич, не знай я этого Бобби довольно близко, решил бы, что имею дело с сумасшедшим. Впрочем, все это очень по-американски: сугубый прагматизм в сочетании с необузданной фантазией… Ну что тебе еще неясно?
– А если все это дело закончится туфтой? Чего детям скажем?
– Ты считаешь: власть стоит меньшего?
– Я – русский человек, Марк!
– Ну, и я тоже – не немец. Оставим сантименты нашей вшивой интеллигенции, которая сперва кричит, а потом думает… о собственной импотенции… Слушай, Андрей Васильевич, а чего это ты дуешь виски, когда оно тебе совсем не нравится? Возьми водяру от Ямникова. Этот «кристальный» директор лично поставляет мне то, за что наш американский «император», если только когда-нибудь он пожелает стать русским человеком, душу должен заложить! Мы еще умеем, господин генерал! И водку производить, и морду набить при случае.
– Смотри-ка, а говоришь – не политик!
– Ты меня не совсем понял, Андрей Васильевич. Ты у нас – командир. А я, если хочешь, мозг. А вместе мы и есть та политика, в которой сегодня нуждается Россия. Твоим умением, мужеством, терпением, ну и с моей помощью, восстановим Россию. Будет Георгий Президентом. Иначе нечего яйцами трясти…
– Может, ты забыл, но я – генерал-полковник!
– Где уж забыть! Мы-то простые полковники. Но если помнишь, именно мы спасли в свое время и Грецию, и Чили… Поэтому давай не будем делить сферы влияния, господин генерал… Наливай себе! А вот насчет туфты хочу тебе напомнить слова самого умного российского поэта Федора Тютчева…
Телефонный звонок прервал его мысль. Костров лениво снял трубку с аппарата старинной формы, картинно поднес к уху:
– Ну слушаю… Что надо-то? – и словно вздрогнул, напрягся. – Здесь, здесь, сейчас передам… Это, оказывается, тебя, – сказал удивленно. – И знаешь кто? Твой любимый, – он хмыкнул, – Чума. На, говори. Откуда он узнал, что ты тут?
– Я! – рявкнул Коновалов. – В чем дело?… Как?! – воскликнул после паузы. – Кто командует? Откуда знаешь, твою мать?! Что, сам сказал?… Погоди, не бросай трубку, дай сообразить… – Коновалов зажал ладонью микрофон и опустил трубку в колени. Непонимающим взглядом уставился на Кострова. Тот смотрел с удивлением. – Знаешь, чего там? Ментовская облава! А если Чума сгорит?…
– Андрей, – вдруг спокойным голосом прервал его Костров. – Вы с этим уголовником какую игру затеяли?
– Ты что, спятил? – рявкнул генерал. – Да если его сейчас возьмут за жопу… Он же нас всех заложит, как…
– Спокойно, генерал. Объясни, что там происходит?
– МУР приехал и требует допустить. А ты знаешь, что после этого – «допустить» – можно сливать воду?! Хана! Неужели?… Но МУР ведь – не прокуратура. Может, эти болваны снова на какой-нибудь бляди погорели, а?
– Ты у них свой, тебе видней, – сказал и отвернулся Костров.
– Слушай, Марк, сейчас не до сарказмов. Тут судьба, можно сказать, решается. МУР просто так не приедет! И если этих повяжут, тут, как ты говоришь, сферами влияния не отмажешься… Чего делать будем? Вопрос ребром, либо немедленно выручать Чуму, либо – «мочить»…
– Ну, у тебя терминология… – поморщился Костров, качая укоризненно головой. – А как спасать-то?
– Не вопрос. Сейчас дам команду, и туда подскочит взвод моих ребят из Ватутинок. Десять минут – и собирай трупы. Но это уже – край. А мы не готовы. Другой выход – отдавать Чуму. Если эти суки его вычислили, уже не спасти. Нам время нужно! Чего делать-то? Почему молчишь? – сорвавшись, закричал генерал.
– Думаю.
– А чего тут думать-то?! Мне приказывать надо! А что?!
– Трубку-то, – показал пальцем Костров, – прижми покрепче. Чего ты орешь на весь мир?… Тебе, Андрей Васильевич, – сказал совершенно спокойным голосом, – сейчас что нужней: десять лимонов, которых еще нет, или двести пятьдесят, что уже лежат в банке?
– Ты так думаешь? – хрипло сказал генерал.
– Я сказал, думай сам…
– Ладно, – выдохнул Коновалов после паузы, – слушай меня, Паша. Действуй, как в сказке. Дверь не открывай и волков не впускай. А минут через пятнадцать – двадцать мои подскочат. Как-нибудь разберутся. Ты только башку под пулю не подставляй, понял?… Чего? Он уже у тебя, что ли? А чего ж молчишь?… Кто? Сам начальник? Ну, Паша, большой ты человек! Ко мне начальник МУРа не ездит. Ладно, жди и береги жопу, она тебе еще понадобится…
Коновалов медленно опустил трубку на рога аппарата и задумчиво посмотрел на Марка, механическими движениями гоняющего кругами лед в стакане с виски.
– У него сейчас Грязнов, знаешь такого?
Костров отрицательно покачал головой.
– Беда в том, как мне доложили, что Грязнов и тот «следак» Турецкий – давние приятели. И работают, как те жеребцы на Беговой, ноздря в ноздрю.
