– Сколько у тебя сейчас силовиков под рукой?
– Со мной – пятеро.
– Достаточно. «Мерс» на колесах?
– Как всегда. Что с экипировкой?
– Форма первая, Сева. Не исключаю, придется пострелять.
– Жду через… двадцать минут. Вас пропустят.
Итак, шаг был сделан. И теперь подготовка к операции пошла в стремительном темпе. Грязнов вызвал Володю Яковлева и дал ему и трем оперативникам пятнадцать минут на сборы. Он решил, что десяти человек, включая его самого, будет вполне достаточно. В конце концов, ход, который они с Меркуловым обсудили, вовсе не требовал обязательного применения оружия. Просто уже по привычке Грязнов считал, что во всех подобных ситуациях лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть. Да и ехать-то придется не к теще на блины, а, возможно, в самое, что называется, логово. Поэтому ни короткоствольники, ни бронежилеты, ни прочая техника не помешают.
Пока то да се, явился сияющий Моисеев.
– Вячеслав, я вам скажу, что он таки действительно гений. Нате вам план того помещения, где он был. Он мне диктовал, а я, уже как умею, сделал набросок. Теперь. Вот тебе фотик и объективочка на нашего фигуранта. Иван Акимович сказал, что он сильно прихрамывает на левую ногу. Имеется в особых приметах – был ранен при побеге. Словом, Вячеслав, можешь не сомневаться – один к одному. Наш это кадр.
– Покажи-ка мне его… Ага, – Грязнов вынул из конверта фотографию Павла Чумакова, подержал перед глазами и сунул в карман. – Ребятам покажу, а потом вложим в «дело». Свободен, Семен Семенович. А планчик давай сюда, может пригодиться.
К назначенному времени собрались оперативники Яковлева и группа бывшего майора-афганца Всеволода Голованова. Расселись за столом, где обычно Грязнов проводит совещания. Все здесь знали друг друга, и обычно не обходилось без подковырок, подначек. Но сейчас все были предельно собранны и серьезны. Понимали, что не по собственной прихоти затеял Вячеслав Иванович на ночь глядя операцию с возможным применением оружия. Значит, дело действительно нелегкое. Только Сева Голованов, которому Денис просто не успел сообщить о своем отлете, поинтересовался, каким это образом его юный шеф собирается завтра уже вылететь в Америку, не имея на руках ни визы, ни билета.
Грязнов охотно внес ясность, объяснив, что у Турецкого – напарника Дениса, – и все сразу заулыбались, – документ ооновский, то есть у него как бы дипломатическая виза на въезд в США. А Денис в настоящий момент вместе с первым помощником господина Чуланова оформляет в американском посольстве визу. Ну а билеты на очередной «боинг» – для президентской команды – не проблема. Вот в таком духе загнул Вячеслав Иванович и немножко разрядил напряженную обстановку.
– А теперь прошу внимания, потому что действовать придется, что совсем не исключено, каждому самостоятельно. Начнем с Демидыча. Володя, вы там, куда нам всем предстоит попасть, сегодня уже были. Давай главное: что там и как?… Я ж знаю, что, на свой страх и риск, вы, несмотря на приказ возвращаться, все же провели свою разведку? Так? Но, надеюсь, не засветились?
– Как можно, – пожал плечами Демидыч. – Что мы, дети, что ли? Но дом обнаружили. Микрик этот синий помог, как раз из подвального гаража выезжал. «Шевроле-люмина» называется. С затемненными стеклами.
– Ходы, выходы, ворота? – спросил Грязнов.
– Все там есть… Давайте карандаш, нарисую…
У генерала Коновалова было прекрасное настроение. А вот Костров, напротив, был непривычно мрачен. Не понравилось ему то легкомыслие, другого термина не подберешь, с которым этот битый и стреляный волк рассказывал о своем посещении Генеральной прокуратуры. Вроде там орешками его угощали, которые он расщелкал в одну минуту. Ну да, приехал, поучил дураков жизни, забил им баки, обрисовал ситуацию в стране, будто они сами того не знают, и наконец убедил, что дела, которым они уделяют самое пристальное внимание, на самом деле не стоят и выеденного яйца. И ведь согласились! Вот что казалось наиболее странным Марку Михайловичу.
Вообще, самодовольство генерала в последнее время, надо сказать, определенно выводило его из себя. Костров и раньше не возражал против сотрудничества, оказания постоянной помощи опальному политику, возвращающемуся в большую власть. Но превращаться в кормушку амбициозных генералов вовсе не желал. Он считал себя посредником между властью и большими деньгами. До тех, разумеется, пор, пока они полностью не сольются.
И еще Кострову очень не понравилось то, что Коновалов каким-то образом нашел, по его словам, общий язык с уголовником Чумаковым – Чумой. По роду своей деятельности Марк Михайлович прекрасно разбирался в данном контингенте лиц, при необходимости пользовался услугами криминалитета, щедро оплачивая свои поручения. Но он никогда бы не явился в дом, пусть и бывшего, уголовника. Все-таки надо держать дистанцию.
А вот Коновалов вполне серьезно – или все-таки дурачком прикидывается? – уверяет, что под будущее свое губернаторство без труда выбил из Пашки Чумы десять миллионов баксов. Какая-то фантастика! И это, говорит, пока только первый взнос… Подо что, интересно? Вернее, под какой интерес? Этот же пахан никогда за красивые глаза или воздушные миражи карман не раскроет. Тем более если он не собственный, а общаковский…
– Послушай, Андрей Васильевич, а скажи честно, ты случаем не ИТУ свои сибирские решил отдать этому Чуме сроком на девяносто девять лет? Как государь Аляску американцам?
– А что, Марк, это мысль! И не самая бесплодная. Смотри: в колониях и без того все держится на дуэте: кум – авторитет. А если мы им сверху посадим настоящего «крестного отца», дисциплинка будет почище, чем у самого Лаврентия. И – порядок.
– Так-то оно, может, и так, но только ты, говорю на всякий случай, особо на эту тему не распространяйся. Ведь кто-нибудь решит, что ты всерьез…
– А какие тут шутки? Пора осваивать новые формы социальных отношений. Газетки-то читай, там и не такое найдешь! И еще я тебе так скажу, Марк Михайлович, вот ты говоришь, что политикой не занимаешься. И правильно. Каждый должен делать то дело, которое он умеет. Вот посмотри на Георгия Ястребова. И вспомни. Он хоть один какой-нибудь решительный шаг сделал? А у него рейтинг – погляди – самый высокий из всех политиков. Президент где-то на седьмом месте, а Георгий – на первом. Почему? Послушай, как говорит! Каким голосом! Правду лепит прямо в очко! А эти все ерзают, но с ним ничего поделать не могут. Вот – политик. И поэтому быть ему новым Президентом. Царь-батюшка, между прочим, тоже не шибко вдавался в дела губерний. Он наверху правил. А если бы он стал, как наш нынешний, по каждому чиху указ выпускать, который никто не только не исполняет, но даже не читал и не слышал о нем, то до своего трехсотлетия дом Романовых не дожил бы… Вот, кстати, а ведь и они, в прокуратуре, все тот же вопросик подбросили – по поводу ценностей царских. Как мы этот-то вопрос дальше будем решать?
– А что это ты вдруг заинтересовался? – удивился Костров. – Все ж давно обговорено, экспонаты упакованы, дело на мази. Завтра, максимум, послезавтра отправляем. Тебя финансовый вопрос тревожит?
