– Ничего, у меня есть, – Солонин достал из кармана сотовый. – Кто еще в вагончике?
– Да тут… Это просто… Даш, иди домой, – крикнул он в темный дверной проем.
Солонин усмехнулся. Вот, поломал мужику весь кайф.
Из вагончика выскочила и опрометью бросилась в лес здоровенная девица. Груди ее и зад колыхались при беге так соблазнительно, что прораб даже рот открыл.
– Шустрая.
– Идите, я сейчас вас догоню, – оборвал его наблюдения Солонин.
Прораб поплелся к строителям, а Солонин обошел вагончик, увидел, что тот удерживается на месте обыкновенным поленом, подложенным под колесо, выбил полено ногой и подправил покатившийся прямо на дорогу вагон.
Сомов от нетерпения прохаживался у машины.
– Все в порядке. Трассу я на час где-то перекрыл. Теперь в лес. Там объездная дорога есть.
Он вскочил за руль и рванул с места так быстро, что Сомов не успел захлопнуть дверцу. Чуть не вывалился.
Дорога действительно была. Довольно сносная, только в одном месте терялась в луже.
– Вот здесь мы их и встретим, – сказал Солонин, лихо проскакивая через лужу.
– Так и они проедут, – не понял Сомов.
Солонин не ответил, просто бросил в окно белый шарик, тот булькнул в лужу, и через несколько секунд столб воды и грязи взметнулся к верхушкам деревьев.
– Теперь не проедут.
…Джип Малинова показался через пять минут.
Юрко проскакал из-за кустов, вкатил, разбрызгивая воду, в лужу и вдруг осел передком по самый капот.
– А дальше что? – прошептал Сомов.
Они с Солониным наблюдали за происходящим из-за дерева.
– А дальше он вызовет вторую машину, – догадался Солонин.
– А что с охранниками?
– Им надоест ждать, они уснут.
Сомов недоверчиво уставился на Солонина, но тот и не собирался шутить.
Он вынул духовой пистолет, зарядил его специальными капсулами и прицелился.
Первым вылез дядька с бритым затылком, наверное водитель, протопал по луже к передку и чуть не провалился в яму.
Потом в машине о чем-то совещались. А затем охранники и водитель на руках вынесли из машины Малинова. Солонин точно рассчитал. Малинов не собирался мочить ножки.
Три выстрела были тихими, как хруст ветки. Охранники и водитель вскрикнули и зашатались.
Малинова они, конечно, уронили. И он громко плюхнулся в лужу.
Но тут же вскочил и бросился к машине. Капсула со снотворным достала его почти у самой дверцы.
Он еще раз плюхнулся в лужу, но на этот раз лицом.
– Ну и что, куда его теперь?
Малинов мирно спал на заднем сиденье. Солонин вел машину лесом, соображая, как бы ему сподручнее вырулить на трассу подальше от строителей.
– А теперь мы его отвезем в укромное местечко. А потом допросим хорошенько.
– Блин, что я творю? – радостно хихикал Сомов. – Слушай, если узнают, меня по головке не погладят.
– А никто не узнает. Даже мальчик-мажор. Он, видишь, спит сном праведника, хотя он страшный грешник. Когда проснется, тебя уже рядом не будет.
И в этот момент запиликал пейджер на брюхе у генерала Димы.
– Что там? – спросил Солонин, оборачиваясь на спящего Малинова.
Сомов перевесился через сиденье и прочитал сообщение на пейджере.
– Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, нельзя считать, – только успел прочитать он, как Солонин вдавил тормоз в пол и выбросил Сомова из машины.
В следующую секунду в машине громко хлопнуло и по стеклам стала стекать кровавая жижа…
Глава 50. Германия, Гармиш-Партенкирхен
– Вот и все, – сказал Турецкий, когда сообщение от Солонина легло ему на стол. – Вот и провал.
– Полный и безоговорочный, – мрачно подхватил Реддвей. – И какого черта мы цеплялись за каких-то англичан, крутили террористов, когда все беды идут из России. Нам надо было бросить туда всю команду. Нам вообще надо было поселиться в Москве. Тоже, понимаешь, выбрали тихий уголок – Гармиш-Партенкирхен! Что тут интересного? Что тут вообще происходит? Если и случается автомобильная авария, то об этом говорят весь год во всех подробностях.
– Ну, ты завелся, Питер, – попытался остановить его Турецкий. – Мы же тут только готовимся.
– Готовимся! Пока не станешь женщиной, сколько к этому ни готовься – все равно больно!
– Откуда такой опыт? – неудачно сострил Турецкий.
– Пошел ты… – грубо ответил Реддвей.
– Ладно, не пыжься. Мы ничего не проиграли. Мы выиграли. Все кончено…
– Именно – кончено, только не нами. И не все! Кто грохнул Малинова? Кто, я тебя спрашиваю?
– Видать, такая его доля горемычная. Главное, мы покончили с этим алмазным беспределом. «Марс» по-прежнему будет сосать соки из России. А Россия по-прежнему будет сосать… Да… любите вы нас…
– Только без пошлостей! – отмахнулся Реддвей. – На рынок надо выходить цивилизованно.
– Ага! Так вы нас и пустили! – саркастически хохотнул Турецкий.
– Это не моя сфера, Александр, я разведчик, а не бизнесмен и не политик, – опять отмахнулся Реддвей. – А по поводу беспредела… Кто все же грохнул Малинова?
– Пейджер, – пожал плечами Турецкий. – Может, он у него заведен был на самоуничтожение…
– Не городи глупостей, Александр. Малинов никогда сам себя не убил бы! Он бы согласился всю жизнь дерьмо есть, чем помереть достойно.
– Господи, Питер, что мы гадаем? Мы никаких концов сейчас не сыщем. Может, через месяц, может, через год…
– Может, в другой жизни, – язвительно продолжил Реддвей. – Раз остался кто-то на свободе – ничего не кончилось!
– Значит, мы что-то упустили.
Турецкий устало уставился в стол.
Реддвей стал еще быстрее ходить по комнате.
– Чабрец?
– Пока неизвестно. Сейчас Солонин к нему едет.
– Больше не осталось никого.
– Больше никого.
– И ничего.
– И ниче… – Турецкий осекся. – Постой, Питер, почему ничего? А Дронов?
– А что Дронов? Или ты научился оживлять мертвецов с выпущенными кишками?
– А зачем его оживлять? Он и так наследил по-черному.
Реддвей остановился.
– По-черному, ты сказал?
– Ну, есть такой русский идеоматический оборот…
