Вопросов уйма! Ответов пока нет. Одни предположения и догадки. А вдруг все не так? Интуиция интуицией, а факты фактами. Против них не попрешь.
Так рассуждал я, поднимаясь вместе с портье с этажа на этаж. И понимая, что только зря теряю время. Если убийца собирался уйти незамеченным, то ему нужна была дорога до выхода как можно короче.
Кончится сериал, все придет в движение, будут хлопать двери, выглядывать люди…
– Какой сериал вы смотрели в тот вечер? – спросил я у дежурной восьмого этажа. – Ну самый интересный, который всегда обсуждаете?
Она застенчиво улыбнулась, почувствовав в моем вопросе некую снисходительность.
– «Новая жертва».
– А не «Санта-Барбара»? – удивился я.
– «Санта-Барбара» начинается полдевятого, – продолжала она смущенно улыбаться, – а «Новая жертва» заканчивается в начале восьмого. Вас ведь это интересует?
Прокол. Это называется проколом, Александр Борисович! Ну конечно, все произошло именно около семи вечера. Надо было не полениться и заглянуть в программу передач, как это сделал убийца.
Итак, у него оставалось не больше пяти минут после того, как он сделал выстрел. Ахи и охи на месте гибели пресс-атташе начались на три минуты позже. Значит, у него было примерно восемь минут.
Быстро идущего человека с чемоданом все заметят, даже если не все его надолго запомнят. К тому же лифты могут быть заняты. Все начнут спускаться вниз, на ужин. И тесниться с ними вместе – никакого резона.
Итак, это произошло все-таки на пятом этаже, тут надо отдать должное «старшим братьям». С пятого за восемь минут вполне можно успеть спуститься.
– Вы сами-то смотрите эти сериалы? – спросил я Бычкова, вспомнив громадный телевизор в вестибюле, такой же видел и у Горюнова.
– Так, одним глазом, – сказал он. – Народ собирается, смотрит, мне не все видно, но, в общем, я в курсе событий.
– Значит, могли пропустить… – вздохнул я.
Мы спускались на нижний этаж. Кабина бесшумно скользила вниз. Я посмотрел на часы. Три-четыре минуты, не больше. Потом можно не торопясь выйти.
– Но если бы кто-то выходил с чемоданом…
– Я бы заметил, – прервал он меня.
Я посмотрел ему в глаза. Не факт, конечно, но похоже на то – заметил бы.
– А если бы чемодан нес ваш сотрудник?
Тут Бычков замялся. Тоже понятно. Замечается лишь то, что выпадает из стеореотипа. Носильщик, бой, несущий чемодан за гостем, – вполне обыденная картина.
– Разве тот, кто уходит с вещами, не должен подойти к вашей стойке? – спросил я на всякий случай.
– Не обязан, – ответил он.
Верно. В советских гостиницах, я имею в виду прошлые времена, такой гость не сделал бы и шага к выходу. Его бы остановили бдительные администраторы со швейцаром.
А тут – гуляй, ребята! Иди куда хошь, неси что хошь. Полное доверие к клиенту. Тем паче – иностранному. А таких здесь большинство.
Зайдя за стойку, я записал показания Бычкова.
Внизу меня ждал сюрприз. Только что я вспомнил о помощнике министра Горюнове, а он тут как тут. Вернее, я вспомнил о его громадном телевизоре. А он объявился сам. Будто я послал ему телепатический сигнал.
– Что-нибудь случилось? – спросил я, поздоровавшись.
– Какой ужас, – вздохнул он. Глаза его блуждали, как если бы несчастье произошло при нем и только что. – Он тоже был моим знакомым, – выпалил он, – как и Салуцкий!
Я с интересом посмотрел на него. Похоже, он начинал мандражировать. Когда я познакомился с ним впервые, он показался мне более самоуверенным и хладнокровным при всей своей раскованности.
Сейчас от всего этого не осталось и следа. Похоже, он прибежал ко мне искать защиты. Похоже, он тоже стал задумываться над роковым вопросом: кто следующий?
Володя Фрязин уже третий раз за этот день сходил с поезда, прибывавшего в Москву с юга. Он совсем не верил в эту затею.
Возможно, бабке хорошо и так, без съемщиков. Денег за лето собрала со своих жильцов столько, что уже не знает, куда их девать. Хотя денег никогда не бывает много – эту истину Володя знал. Не сегодня завтра – бабка должна появиться.
Володя садился в поезд обычно в Подольске, доезжал до Москвы, кряхтел под тяжестью чемоданов, проклиная изобретательность великого сыщика нашего времени Грязнова, искал взглядом ту, что могла быть искомой хозяйкой, заявлял сдававшим площадь, что ему нужно Садовое кольцо, непременно возле института Склифосовского, но все впустую. Все чаще стали попадаться те, кто начал его узнавать и по этому поводу перешептываться, подталкивая друг друга локтями. И в самом деле – похоже на наваждение. Недавно сошел с симферопольского поезда – и на тебе: не прошло и трех часов, а он уже сходит с сочинского. Крыша поедет у кого хочешь.
Того и гляди вызовут милицию или – еще хуже – санитаров.
Он плюнул и решил никуда не уезжать. Решил послоняться, посмотреть, а вещи пока сдать в камеру хранения.
Так и сделал, ходил, смотрел, прикидывал. Квартиру ему уже не предлагали, и то хорошо. Посмотрим, кто и как будет предлагать другим.
Хозяйку он увидел и угадал, едва она, запыхавшаяся, объявилась на перроне, когда ожидалось прибытие поезда из Ростова.
По– видимому, она очень спешила.
– Марья Авксентьевна! – затараторили обступившие ее товарки. – Тут тебя один мужчина спрашивал!
– Какой еще мужчина? – спросила она, едва отдышавшись.
– Так три раза, считай, с поезда сходил и спрашивал. Не тебя лично, а квартиру ему на Садовом подавай. И чтоб возле Склифосовского. Не ты, что ли?
– Не знаю я никакого мужчины! – разволновалась старушка. – Кто там меня ищет, ничего не знаю. У нас вон банкира какого-то застрелили средь бела дня вечером, а соседки говорят, будто меня искали. А я там сроду почти не живу. У меня это… алиби полное.
Володя прохаживался сзади, слушал, сгорая со стыда. Вон как со стороны это выглядит. Черт знает что такое… Теперь не знаешь, как к ней и подойти. Высмеют. Три раза с поезда сходил! И все с разных… Впредь – наука. Бабы народ наблюдательный. Ведь знал это всегда. И все равно – прокалывался, и не раз. Особенно в личной жизни…
– Да вот же он! – воскликнула одна из них, заметив Володю. – Вон до сих пор ждет, а подойти стесняется.
Делать нечего. Володя приблизился к старушке.
– Вы можете сдать мне квартиру на Садовом, возле Склифа?
Дался ему этот Склиф! – сказал бы посторонний наблюдатель. Положение идиотское, что и говорить. Но делать было нечего.
– Вы ведь Бодунова Марья Авксентьевна?
– Ну я, – ответила Марья Авксентьевна. – Только я раньше прийти никак не могла. У меня сестра заболела. Пока в магазин, в аптеку сбегала. А все знаете как нынче дорого! Вот и пришлось снова на ночь глядя сюда тащиться. А сколько беру, знаете? Все-таки самый центр.
