– Однако это не мешает Геннадию Матвеевичу строить дачу, – заметил я.
– Да оставьте его в покое с этой дачей, – с досадой сказал банкир. – Он ее пальцем не коснулся. Строительство началось давно, когда с Пашей, сыном, все было в порядке, когда он учился здесь на высших курсах, был лучшим из лучших, за что ему дали капитана. Вот тогда у него с отцом и произошла размолвка. Тоже, как вы, стал укорять… Мол, офицерам жить негде, а ты хоромы возводишь. Семья должна быть на первом плане, вот чего мы никак не уразумеем. Семья – высшая ценность! А не родной коллектив, который вывел меня в люди. Отец говорит ему в шутку, конечно, у тебя жена вон какая, наверное, внуков будет полно. Куда я их вывезу? Вы не видели, кстати, бывшую уже супругу Паши Тягунова? Хотя бы на фотографии?
– Не пришлось как-то, – ответил я.
– А я, увидев ее впервые, потерял всякий интерес к журналам «Плейбой» и тому подобным!
– А раньше интересовались? – полюбопытствовал я.
– Ну я все-таки – мужчина, – расправил он плечи. – И еще кое-чего о себе понимаю. В наше время мы много чего с вами не посмотрели, много чего пропустили. Вот и приходится наверстывать.
Он поднялся из-за стола и проводил меня до двери.
– Всегда к вашим услугам, – он учтиво склонил голову. Я снова ощутил его потное рукопожатие. – По любому вопросу… – И прижал руки к сердцу.
Пресс– секретарь вице-премьера Федор Земляков был обаятелен и лучезарен. Женщины-журналистки окружили его и не отпускали, продолжая задавать вопросы уже не по существу. После надутых и чрезвычайно серьезных по отношению к себе и своей миссии чиновников правительства новый пресс-секретарь был просто душка. Он еще моргал и вздрагивал от вспышек блицев, терялся, когда пригожие девицы с блокнотами и диктофонами нахально расспрашивали его о личной жизни и прежнем месте работы.
Женат, двое детей, очаровательные такие девочки, а работал в комсомольском аппарате, потом в органах… Нет, в газете никогда не работал. И в кино никогда не снимался, несмотря на предложения модных режиссеров. Предпочитает шатенок. Но если блондинка окажется на высоте… Он смущенно улыбался, а журналистки, среди которых блондинок было большинство, радостно смеялись.
Такой молодой и непосредственный – просто прелесть!
Пресс– секретарь так и вышел из «Белого дома» в их окружении. Они проводили его до самого автомобиля, продолжая спрашивать уже Бог знает о чем.
Возле машины он повернулся к ним лицом, спиной – к гостинице «Мир». В перекрестье прицела была видна лишь верхняя часть его спины и головы, непокрытая, несмотря на непогоду, голова с модной стрижкой. Оставалось дождаться, для верности, когда утихнет порыв ветра.
В том, что его продержат, задавая вопросы, еще пару минут, снайпер не сомневался. Он затаил дыхание, плавно подвел спусковой крючок винтовки к той грани, которая отделяет бытие от небытия.
Потом так же плавно дожал крючок до конца. Приклад знакомо толкнул в плечо. Перекрестье, как обычно, чуть дернулось вверх, а цель, как всегда, медленно осела, исчезая из поля зрения.
Окружающие сначала не поняли, что произошло. У кого-то нашелся нашатырь, кто-то стал растирать ему виски, приговаривая: «Ну как девица на своем первом балу. Достали мы его, девоньки…» И тут же кто-то вскрикнул, увидев кровь на пальцах, когда убитого попытались приподнять.
Так или примерно так увиделась мне картина происшедшего.
Пуля, как и в случае с банкиром Салуцким, вошла под основание черепа. При этом жертва не успевает даже почувствовать боли, ее лицо остается спокойным. Как будто человек теряет сознание. И его даже какое-то время пытаются привести в чувство. На этом стрелявший выигрывает несколько драгоценных минут.
Хотя, возможно, это мои домыслы, и не более того.
Как и в случае с Салуцким, выстрел был произведен издалека и вряд ли его кто слышал.
Да, я был уверен, что стрелял тот же киллер. Понятно, что следовало бы дождаться результата баллистической экспертизы. Допросить всех, кто что-то видел или слышал. Но я с некоторых пор больше доверяю своей интуиции.
Раз за разом я просматривал видеоролики, снятые на месте убийства. Снимали, конечно, с другой целью. Три камеры работали на свои программы. Теперь они работали на меня.
Когда я сказал Косте Меркулову о своей догадке, он первым делом задался вопросом: а что эти жертвы связывает? На первый взгляд – ничего.
– Учти, – сказал я ему. – Пока эти связи не обнаружатся, будут новые убийства.
– Типун тебе на язык! – рявкнул Меркулов. – Значит, берешься?
– Один я не справлюсь.
– Считай, что Грязнов с его МУРом у тебя, – кивнул Меркулов, что-то записывая. – С его министром я договорюсь.
– Они там в МВД за Славу с некоторых пор держатся. Как неверная жена за рога разбогатевшего супруга, – сказал я.
– Общественный резонанс, – развел он руками. – Министры тоже смотрят телевизор. Их референты и советники, полагаю, раз за разом. И каждый представляет себя на месте убитого. Так что Слава уже в твоей команде. Еще кто тебе нужен?
– Следователь Коля Могилинец, он постоянный член моей следственной группы. Да и, пожалуй, ты, – сказал я. – И еще бы парочку таких, как ты. Работы хватит всем.
– Насчет Могилинца договорились, он у тебя. А я и так у тебя в кармане, – кивнул он, снова что-то записывая. – С некоторых пор. Хотя из кабинета почти не выхожу. Все?
– Есть в городской с месячным стажем службы Фрязин Володя. Он начинал дело об убийстве банкира Салуцкого. Смышленый малый, но нуждается в чутком руководстве. Я беру его в свою группу. Пока достаточно… Ну и бюро судмедэкспертизы и криминалистическая лаборатория – само собой. Чтобы мои задания выполнялись по первому требованию. Бросали все и занимались только моими материалами. Для начала мне завтра же нужно заключение баллистической экспертизы. И пусть сравнят баллистику по всем похожим случаям. Не исключаю, что это одна винтовка, один стрелок.
– В гостинице был? – спросил Меркулов.
– Пока нет. Там работают дежурный следователь и муровцы Грязнова. Я обещал прийти к окончанию осмотра.
– И рукой мастера сделать завершающий штрих, – кивнул Костя, продолжая что-то записывать. – Отклоняешься ты от предписаний процессуального закона: следователь должен производить осмотр места происшествия по своему делу.
– Это ты верно сказал. А что ты там все время пишешь? – поинтересовался я. – Память подводит?
– Поедем вместе, – оторвался он наконец от своей писанины. – Я помогу тебе в беседе с людьми из «конторы». «Большой брат» непременно сунет свой нос в это дело.
Через полчаса мы уже входили в здание гостиницы «Мир». Врио начальника МУРа Грязнов был уже там. С озабоченным видом препирался с каким-то плечистым штатским. Наверняка из службы охраны президента. Наверное, те уже выявили тенденцию – сначала поубивают пресс-секретарей, а потом окажется в опасности объект их охраны.
