– И вам ничего не показалось странным?
– Нет, почему, – задумчиво проговорил Портнов, вперив свой взгляд куда-то в сторону. – Показалось, конечно. Но… как бы вам это поделикатнее сказать…
– Да уж говорите как есть.
Портнов вдруг широко улыбнулся:
– Понимаете, мы с ним оба – и я и Грымов – были когда-то гражданами Советского Союза. Почему мы уехали в свое время – это никого не волнует. У него свои причины, у меня – свои. Но тут мы встретились, и мне показалось, что дела свои Грымов делает по-советски в худшем смысле этого слова. Какие-то загадки, тайны. Я стал подозревать: не проходимец ли он? Но, повторяю, бояться мне нечего. И я согласился на встречу с ним – из чисто человеческого любопытства. И знаете, я не удивлен, что его убили. Мне показалось, что его бизнес имеет какой-то криминальный оттенок. – Портнов немного помолчал. – Вот я поделился сейчас с вами своими сомнениями и понял, что не стану я увольнять своего помощника. Он ведь забыл об этом человеке, наверное, потому, что Грымов этот самый ничего особенного из себя не представлял. Пустое место. Интуитивно Берг это понял. И забыл, с кем не бывает. Может, и к лучшему, что я не пошел на эту встречу. А Бергом я доволен, так что нечего неплохому работнику портить жизнь.
Запись показаний Портнова заняла у Аленичева не более двадцати минут.
– Ну что ж, – поднялся он. – Спасибо за беседу.
– Всего хорошего, – кивнул ему Портнов.
Он опять не стронулся с места.
Стас понял, что этим Портнов намеренно пытается его уязвить, но никакой досады от этого не испытывал. Ничего-ничего – следствие еще только начинается.
Доклад об осмотре места убийства и оперативно-следственных мероприятиях занял более часа. Врио начальника МУРа Вячеслав Иванович Грязнов не любил халтуры и халтурщиков в своей среде.
Был поздний вечер, когда Аленичев вернулся домой. На кухне горел свет. Стас прошел сразу туда.
Ахмет жарил яичницу.
– Неужели отпустили? – спросил Стас.
Ахмет повернулся к нему, и Стас увидел, что сосед вдребезги пьян.
– Стас! – громко поприветствовал его Ахмет. – Здорово, Стас! А меня, видишь, отпустили.
– Вижу. Зря напиваешься, Ахмет. Тебе сейчас нужно быть трезвым как стеклышко.
Ахмет поднял вверх указательный палец и стал водить им из стороны в сторону.
– Нет, Стас. Нет. Ты думаешь, это легко? Я человека убил, Стас…
– Иди проспись, Ахмет. И не пей больше.
– Они отпустили меня, они, – он мотнул головой куда-то в сторону, но Стас понял, кого он имел в виду, – они меня поняли. Но ты думаешь, мне от этого легче стало? Нет, Стас. Мне легче не стало. Знаешь, что я сделал? Нет, Стас, ты не знаешь, что я сделал…
– Что?
Ахмет перегнулся через стол и, дыша на Стаса перегаром, произнес, еле выговаривая слова:
– Я его дочь вызвал. Понимаешь? А? Я дочь его позвал! Нашел телефон у него в записной книжке, позвонил и вызвал.
– Правильно сделал. Должна же она похоронить отца.
Ахмет застонал.
– А как я в глаза смотреть ей буду? Что я скажу ей? Что за миллион батьку ее убил? Что он ее любил и звонил ей каждый день, а я его за это на тот свет отправил?
– Ты не виноват, Ахмет, – пробовал успокоить его Стас. – Это был несчастный случай. Ты находился в состоянии аффекта.
– А! – махнул рукой Ахмет. – Все равно теперь. Сколько жить буду, любой скажет: Ахмет убийца.
– Иди спать, Ахмет, – уговаривал его Стас. – Иди, тебе надо успокоиться.
Ахмет тяжело встал из-за стола.
– Успокоиться… – повторил он. – Что ты понимаешь… Успокоиться…
И он пошел в свою комнату. Стас встал и выключил газ под сковородкой.
Через пятнадцать минут старший оперуполномоченный МУРа майор милиции Станислав Аленичев крепко-крепко спал.
Снов он никогда не видел.
Глава 4. ИЗ ЗАПИСОК ТУРЕЦКОГО
Ограбление Бета-банка поражало своей дерзостью. На моей памяти не было ничего подобного. Какой-то Дикий Запад посреди Москвы.
Прежде чем ехать к руководству банка, я побеседовал с Костей Меркуловым, заместителем Генерального прокурора России и моим другом.
Он сказал:
– Понимаешь, Саша, мне это кажется не просто ограблением. Слишком все эффектно. По-киношному как-то. Словно глумится кто-то над нами.
– Почему – над нами? – удивился я. – Ты имеешь в виду – над Генпрокуратурой?
– Не совсем так. Я бы сказал, над всеми нами, в том числе и над Генпрокуратурой, а значит, и надо мной, и над тобой в том числе.
– Опять не понимаю, – сказал я. – Нельзя ли попонятнее?
Костя стал объяснять:
– Вот смотри. Почти в центре Москвы устраивается нечто такое, что могло бы стать предметом зависти настоящих киношников. Трюки, взрывы, стрельба, ограбление, и в результате – крупная сумма как в воду канула. Это тебе не обыкновенный «скачок», не просто – «кошелек или жизнь».
– Ну, это понятно.
– Хорошо, что понятно. Теперь смотри дальше. Пострадал не один банк, а несколько – и все мощные, с солидной клиентурой, словно застрахованные от неприятностей, пользующиеся уважением и у клиентов, и у партнеров, так?
– Сто процентов. И что?
– Как ты думаешь, для чего создана наша специальная оперативно-следственная группа «Пантера»?
– Но ты ведь говорил нам с Грязновым. Опасность велика, да и Портнов этот…
Меркулов вдруг обрадовался, словно я чем-то его порадовал.
– Вот именно, Саша! – воскликнул он. – Опасность! Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Этот Портнов представляет самую настоящую опасность, причем не только для этих банков конкретно, но и для экономики страны в целом.
– Минутку! – перебил я. – Во-первых, никто еще не доказал, что за всеми этими ограблениями обязательно стоит Портнов. Во-вторых, про экономику страны: трудно поверить, что Россию может погубить какой-то ничтожный уголовник, пусть даже и вор в законе.
– Он не ничтожный уголовник, – возразил Костя. – К сожалению. У него большие возможности и, как это ни прискорбно, самые тесные связи где-то наверху.
– Господин заместитель Генерального прокурора! – остановил его я. – Вы понимаете, что я впервые в жизни слышу от вас пока ничем не подкрепленные утверждения? Как насчет презумпции невиновности?
Меркулов не улыбнулся, хотя я этого ждал, серьезно смотрел на меня.
– Именно из-за презумпции невиновности, – сказал он, – Портнов до сих пор на свободе. И мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что доказать его виновность в совершении преступлений на территории нашей страны будет очень сложно. Это дело повышенной трудности, так сказать. Именно поэтому, Саша, и была создана «Пантера».
