Но положительные, знать, не по тебе.
И бабники тоже. Иди. Тебя ждут.
В кабинете сидели молодой человек, который предъявил удостоверение сотрудника ФСБ, а также подполковник Рябков. Молодой сотрудник протянул следователю конверт. В нем лежали сопроводиловка, какой- то приказ и записка:
«Саша! Бывшего подполковника Рябкова П.Г., как человека гражданского, отправляю в твое распоряжение. Н. Самсонов».
Вы свободны, — кивнул Турецкий сотруднику. — Спасибо.
Затем Саша прочитал приказ по ФСБ об увольнении подполковника Рябкова П.Г. по выслуге лет. Приказ был подписан задним числом, примерно за полтора месяца до убийства Веста. Генерал Самсонов шел на некоторый риск. Саша понимал, что, если уж Самсонов рискует, значит, на то есть очень серьезные причины. Поверил генерал искреннему раскаянию подполковника, или пожалел его троих детей, или то и другое вместе, но теперь судьбу Рябкова должен решать он, Турецкий.
Вы ознакомились с этим, Павел Геннадьевич?
Да. Ознакомился.
И что будем делать?
Я в вашем распоряжении.
Домой звонили?
В семье все в порядке, — ответил Рябков, с трудом выдерживая испытующий взгляд Турецкого.
Все живы-здоровы, значит... — раздумывая, проговорил Александр. — Курите, Павел Геннадьевич, — протянул он пачку сигарет, заметив, что подполковник шарит в кармане.
Спасибо.
Турецкий взял со стала следственно-процессуальный бланк, написал имя, отчество и фамилию подполковника.
Распишитесь, Павел Геннадьевич, пожалуйста.
Что это?
Подписка о невыезде.
Лицо Рябкова дрогнуло, глаза подозрительно заблестели, он быстро поднялся и подошел к окну, жадно затягиваясь сигаретой.
Простите, Александр Борисович, — снова садясь за стол и подвигая к себе бумагу, сказал он.
Сейчас вы поедете к себе домой вместе с моим следователем и понятыми, так вы уж приготовьте наличные, о которых мне говорили, счет, цену недвижимости, ну и так далее... Будем считать это явкой с повинной и желанием искупить свою вину перед государством.
Да можем ехать вместе!
Я занят, а с вами поедет мой помощник, — сказал Турецкий. — С Богом, Павел Геннадьевич!
Знаете, у Чехова есть такие слова, — с трудом выговорил Рябков: — «Если тебе понадобится моя жизнь...!»
«...то приди и возьми ее», — перебил Турецкий. — Конечно, несколько напыщенно, но я вам верю, Павел Геннадьевич. Вы уж извините, но произнесенные вами слова мне приходилось слышать в этом кабинете не раз. Но вам, повторяю, я верю. Поэтому и не ставлю вопрос о вашем аресте.
Спасибо, Александр Борисович.
Вместе с Чижовым и еще двумя следователями подполковник вышел. Отправился к себе домой. Раздался продолжительный телефонный гудок.
Обложили, Саша! — услышал невнятный голос Грязнова Александр.
А что с волками делают? Их обкладывают!
Кончай хохмить! Они, суки, заложниц взяли!
Выслать группу спецназа на помощь?!
Справимся сами! Все! Иду!
Казалось, все было продумано до мелочей, но сбой все-таки произошел. Догадки полковника Зарецкого оказались справедливыми. Наркотики пока не нашли, но крутые действия боевиков Леньки Пальца говорили сами за себя, на кой им' подставлять себя под пули, если защищать нечего.
Поначалу Грязнов, Голованов и «золотой агент» Крот решили идти на внезапное задержание лбов, разгуливающих по пансионату, но позднее Кротов, припомнив взрыв в Хабаровске, переменил решение.
Скрутим, морду набьем, а если ничего не найдем, придется приносить извинения...
Извинения, — хмыкнул майор Голованов. — Может, прикажешь и задницы им подтереть?
Это первое, — продолжал Кротов, не обратив внимания на слова майора. — Во-вторых, можем и взлететь.
В космос? — буркнул Голованов.
Именно, — подтвердил Кротов. — Попал в точку.
Думаешь, заминировали? — спросил Грязное.
А ты бы на их месте не заминировал?
Пожалуй, ты прав, Леша. Взлетим.
И что будем делать? — хмуро спросил Голованов.
Я поселюсь в пансионате. С вами незнаком.
Да мы тебя и не узнаем, — подмигнул Голованов, намекая на знакомство с Кротом возле гостиницы «Интурист».
Подождем пару деньков. Может, и ребята Николы этого, Смирнова, подсуетятся, — решил Грязнов.
Нужна машина, — сказал Кротов.
Держи! — бросил ключи Грязнов.
Сообщение Зарецкого о том, что пансионат находится в бывшем графском имении, сразу заинтересовало Кротова. Вероятно, сказалось его археологическое образование. В имениях, как правило, существовали тайники, подземные ходы, глухие, без окон, комнаты, в которых можно было спрятать все, что угодно. Кротов не поехал в пансионат, отлично понимая, что может привлечь внимание своими поисками. Он отправился в музей, где представился научным сотрудником из Москвы.
Встретила Кротова директор музея Тамара Георгиевна, пожилая седая женщина с тонкими чертами лица, одна из тех «могиканш», которые работают за совесть, получая мизерную зарплату за свое подвижничество.
Меня интересуют старинные особняки, имения, храмы, — показав удостоверение действительного члена Московского археологического общества, сказал Алексей Петрович.
Городские?
Загородные. Думаю, в городе вы все изучили.
Загородные мы тоже не обходим вниманием, — улыбнулась женщина.
Я заметил. Особенно бывшее имение графа Шувалова.
К сожалению, мы не имеем к нему отношения, — нахмурилась директриса. — Теперь это частная собственность.
На первый взгляд отреставрировано с умом...
Это лишь внешняя сторона медали. Заслуга нашего архитектора. Внутри помещений исчезло многое. Теперь это не дворец. Ресторан, столовая, забегаловка— все что угодно, но не дворец.
О чем же думал тот архитектор?
А его допустили? Договор-то был, но начхать они хотели на договор, да и вообще на всех нас! — Женщина помолчала, вздохнула. — Что вас интересует конкретно?
Пожалуй, я начну с имения Шувалова.
Дальше столовой, бильярдной и зала с игровыми автоматами вас не пустят.
Меня пустят, — улыбнулся Кротов. — У вас, вероятно, сохранился план внутренних помещений имения?
Лежал, пылился годами, а почему-то с некоторых пор все заинтересовались планом, — усмехнулась директриса. — Конечно, сохранился.
И кто же это — все? — навострился Кротов.
