Прикройся, кобыла, — лениво сказал Ваня.
А то он голых баб не видел!
По виду Антона Бурят понял, что опять случилась какая-то неприятность, и, срывая зло на девке, рявкнул:
Пошла вон, лярва!
Девка, однако, не испугалась, сильно потянулась всем телом, поднялась не спеша и, покачивая крутыми бедрами, пошла из спальни.
Жрать-то будете? — обернулась она на полпути.
Ты иди подмойся сначала! Всего измочалила, — пожаловался Бурят, натягивая трусы. — Давай, давай, и все ей мало!
Зинка у нас такая, ей много надо, — согласился Антон.
Ну, что у тебя?
Слона подхолостили! — с ходу брякнул Антон.
То есть как?
Как поросят холостят! Или жеребцов!
Яйца вырезали, что ль?
Вчистую!
Бурят поразмышлял немного и вдруг громко расхохотался:
Верняк? Сам видел?
Сам не видел, а с доктором говорил.
Слышь, Антон, кто он теперь. Мишка-то?
Кто? Евнух.
Бурят снова раскатился смехом.
Ия поначалу смеялся, Ваня, а потом подумал. А ежели меня подхолостят? Или тебя?
Слушаю тебя, Антоша, — закуривая, сказал Бурят.
Я и сам толком ничего не знаю!
Что знаешь, то и говори.
Я ему говорил, суке, оставь девчонку! А он, мол, хочется, с подливой давно не пробовал! Теперь попробовал...
Отвоевался Миша... Значит, так тому и быть.
Я, Ваня, не знаю, какому Богу молиться. Ведь и я должен был ехать к Дэвису.
Давай-ка по порядку, Антоша, — разливая водку, сказал Бурят. — Выпей и не суетись.
По утрянке позвонил мне следователь из Склифа. Тревожу, говорит, по просьбе пострадавшего Рыбина. Слона то есть. А там, в Склифе, не один пострадавший. Пятеро. Фирмачи, охранники и он, Мишка. Шамкает, небось и зубы-то выбили, ни хрена не поймешь. Одним словом, взяли их в «Интуристе», ну и подхолостили...
Всех, что ли?
Одного Слона. Да и другим несладко пришлось. Лежат в бинтах, в гипсе... Я в «Интурист».
Дежурная по этажу приметила открытую дверь номера, зашла, а они, голубки, там и лежат, рядком, с кляпами! Приехали менты. В спальне нашли Дэвиса, сидел возле батареи. Грелся с браслетами на руке. Я к бабам, а их нет!
И где же они?
Смылись. Одна сидит, из Костромы, с девчонкой которая.
Девчонка-то с ней?
Исчезла. Рассказала, что приходил господин Дэвис, показал какую-то картину, мрак и ужас, после чего бабы тут же и смылись.
Допрос следователь вел?
Не дураки, чтобы раскалываться, фирмачи-то. Молчат.
Дэвису звонил?
Господин Фил Дэвис уже давно в Бельгии, — глянул на часы Маевский.
Спросил эту, костромскую, как выглядел господин?
Я же не мент, Ваня! У меня другая профессия! — вспылил Антон, посмотрел на Бурята и виновато добавил: — Из головы выпало.
Съездишь и спросишь. Кто их мог так уработать, Антон?
Мишка прошамкал, мол, мужики незнакомые. Может, залетные?
Слон понял бы. Что не менты и не фээсбэшники, точно...
Это уж как пить дать не они.
Попробуй разобраться, Антоша.
Попробовать-то можно, да как бы без яиц не остаться...
Евнух, — хмыкнул Бурят. — Поднимется, и что мы с ним будем делать?
Если поднимется, — серьезно ответил Антон. — Его к койке привязали. Выброситься хотел.
От судьбы не уйдешь, Антоша! Кто же такие эти резаки? Не Чечня ли?
Русаки были.
Недоброе чую, — помолчав, произнес Бурят.
Чего это? Дела идут лучше не надо! Ну, потеряли мы на девках. Отыграемся на другом.
Позвони-ка этой костромской!
Маевский вытащил из кармана лист бумаги, провел пальцем по списку.
Кузнецова Анна Григорьевна... — подвигая телефон, проговорил он. — Не отвечает.
— Звони дежурной!
Добрый день! Скажите, пожалуйста, Кузнецова Анна Григорьевна не выехала? Спасибо... — Антон положил трубку. — Ушла с вещами.
Так и думал. Зачем этим волкам оставлять свидетеля?
Волкам? — переспросил Антон. — Уж не «волки» ли полковника Саргачева?
Какие еще «волки» Саргачева?
Слыхал я, командовал он разведротой в Афгане... Точно. «Русские волки». Так их называли «духи».
Ты поинтересуйся, Антон, — сказал Бурят. — Чую, пахнет дело керосином...
Грязнов ни о чем не спрашивал, а «волки» майора Голованова молчали. Слава, правда, поинтересовался по приезде: как, мол, порядок? На что Голованов ответил: «Полный порядок». Слух, однако, о событии в «Интуристе» дошел до ушей Грязнова, но не от подчиненных, а от одного из муровцев, бывших на месте происшествия. Слава вызвал на ковер всех участников, присесть не пригласил, поочередно обвел их грозным начальственным взглядом.
Кто Слону яйца вырезал?!
Голованов оглядел друзей, остановился на Филе.
Ты, что ли, Филя?
Как что, сразу Филя, — ответил парень.
Ходил с дочкой в зоопарк?
Ну, ходил.
Слышал, что начальник сказал?
Не глухой.
Слона видел?
Глядеть слона специально и ходили!
Он, товарищ начальник! Больше некому, — обратился майор к Грязнову. — Только на кой ему это надо было, не пойму.
Парни грохнули, так и раскатились оглушительным смехом. Грязнов не ожидал такого поворота, хотел сначала показать характер, но, глянув на хохочущих парней, на Филю, застывшего с простоватой улыбкой, тоже рассмеялся.
Я бы и сам их, сволочей, будь моя воля, подвесил бы за эти самые места, — сказал он. — Обидно, мужики...
Чего ты, шеф? — даже встревожился Голованов.
Директор я или кто?
У Крота спроси, — посерьезнел Голованов.
Ты меня не учи, у кого спрашивать! Надо будет, узнаю... Вот что, браточки, собирайтесь-ка вы в командировку.
Куда?
В славный русский город Воронеж.
Филя! Ты же воронежский!
Правда? — обрадовался Грязнов.
Родился и вырос, пока в армию не загремел. Отец с матерью там живут.
Город хорошо знаешь?
Чего его не знать? Знаю.
