Ты же сказал, в сквере на Кропоткинской, а место не указал.
Как живешь, Демидыч?
Нормально.
Слышал, на повышение пошел?
О чем ты, командир?
Телохранитель следователя Генеральной прокуратуры!
Что приказали, то и делаю.
Как платят? Хватает?
Зачем позвал, командир? — помолчав, хмуро спросил Демидыч.
Предупредить об опасности.
Демидыч мельком глянул на полковника, неопределенно хмыкнул.
Для чего магнитофон-то отобрал у господина Фишкина?
Не люблю, когда бабу забижают...
А телохранителей пришиб за что?
Кто?
Не я же!
Не видал я никаких телохранителей, — угрюмо произнес Демидыч.
Ты приговорен, Демидыч. Пришить могут в любую минуту.
Интересно...
Ничего интересного не вижу.
Интересно, откуда ты-то все знаешь?
Смотрю, соображать научился. Или кто-то научил?
Не надо, командир...
Некоторое время они молча курили.
Я женился, Демидыч, — негромко сказал Саргачев.
А на свадьбу, значит, не пригласил...
Свадьбы не было. Обвенчался.
Перед Богом-то оно вернее.
Обвенчался с женщиной, которую любил с юношества. Люблю и сейчас. Насмерть.
Это хорошо, — солидно ответил Демидыч. — Так и положено.
Что же ты не поинтересуешься, кто она?
На кой? Любишь, и ладно.
Она большой человек, Демидыч. Член правительства.
Стрельникова, что ль?
Догадался, — улыбнулся Саргачев.
Ничего мудреного. Одна баба в правительстве.
Мне нужна твоя помощь, — перешел к делу Саргачев.
Говори, командир.
До того как стать вице-премьером, Лариса руководила женским движением. Имела дела с коммерческими банками и фирмами. Подписывала документы...
Саргачев умолк, обдумывая, как бы получше подойти к главному вопросу, но Демидыч предупредил его:
Короче, командир, ты хочешь, чтобы я забрал документы и передал тебе?
С умным человеком и поговорить приятно, — широко улыбнулся полковник.
Посмотрел я, командир, на всю эту жизнь блядскую и понял: рви свой кусок, пока не поздно!
Твоя работа стоит десять тысяч долларов. Аванс — две с полтиной.
Не-е, — отказался Демидыч. — Принесу, тогда и разговор будет. Все, что ли?
Когда ждать?
Брякну. А этим, козлам фишкиным, передай, уши обрежу, сукам.
Уже передано.
Чего ж тогда стращал, командир? — укоризненно произнес Демидыч.
Давно не встречались, а люди, сам знаешь, меняются.
Ну, ну, — пробурчал Демидыч. — Пошел.
Саргачев пожал ему руку, проводил товарища долгим взглядом, встал и зашагал по аллее сквера. Внезапно он остановился и хлопнул себя по лбу.
Ч-черт!
Не поминай черта, голубок, — сказала проходившая мимо старушка. — Не к добру!
Демидыча он догнал на переходе через улицу.
Я ж тебе самого главного не сказал!
Парень вопросительно уставился на полковника.
Необходимы три документа...
Фальшивки? — перебил Демидыч.
Они самые.
Ты запыхался, командир, — улыбнулся Демидыч. — Отдохни.
Уже в машине припоминая разговор, самого парня, его облик, Саргачев ненадолго засомневался в правильности своего поступка, вероятно, не стоило быть слишком откровенным, но он хорошо понимал, зная упрямый характер Демидыча, что воздействовать на него можно лишь таким способом. Приказом парня было не взять, дело-то скользкое. Не было другой возможности заполучить документы у следователя Федотовой, кроме как через Демидыча.
Лилю Федотову Демидыч застал в самых расстроенных чувствах.
Выпустили Фишкина! — ответила она на вопросительный взгляд парня. — Под залог в два с половиной миллиона долларов.
И вы все согласились?
Нет, я жалобу подала. На имя генерального прокурора.
Ну и порядок.
Демидыч, Демидыч, — вздохнула Лиля. — Ты ведь не при советской власти живешь! При демократии!
Прокурор он при любой власти прокурор, Дело то ясное.
Знаешь, сколько тянется следствие?
Не год же!
Больше протянут! Но я заставлю Турецкого и Чижова поднатужиться, закончить следствие побыстрее. Хотя что толку? Фишкин-то уже на Багамах!
Прижучим.
Один раз у тебя прошло. Во второй — пулю схлопочешь.
Чего-то меня сегодня все стращают, — ухмыльнулся Демидыч.
И кто же еще, кроме меня?
Друг. Между прочим, обвенчался.
Не твой ли бывший командир?
Во дает! — ошеломленно выговорил Демидыч.
Кто твои друзья? «Афганцы». Венчанный, насколько я знаю, один. Саргачев. Или еще кто-то появился?
Появился...
Не темни, Демидыч!
Это... Как его... Документики мне не подкинешь?
Какие документики?
Фишкины.
Рассказать, о чем просил тебя Саргачев, или сам доложишь? — помедлив, спросила Лиля.
Попробуй...
Иди, Демидыч, — махнула рукой Лиля. — Не получишь.
Лиля, и всего-то на вечерок. Денька через два. В тот же вечерок и верну.
Что ты задумал, Демидыч?
На вечерок, — повторил парень, отводя глаза. — Надо. Ты знаешь, зря не попрошу.
Саргачев человек опасный, Володя, — посерьезнела Лиля. — Очень опасный.
На вечерок, — упрямо повторил Демидыч.
Я подумаю, — ответила Лилия.
На похороны Андрея Васильева людей пришло много. И все народ известный в мире бизнеса. Речей не было. Говорили, будто запретил отец Андрея. Турецкий стоял поодаль, в тени дерева, выжидая момент, когда провожающие разойдутся и появится возможность хотя бы коротко побеседовать с родителями Андрея. Послышались глухие стуки о крышку гроба, и вскоре возник высокий холм, который могильщики завалили дорогими венками и грудами цветов. Провожающие не спеша направились к выходу с кладбища. Над могилой в скорбном молчании застыли лишь две фигуры, отца и матери. Турецкий затушил сигарету, сделал несколько шагов в сторону родителей, но внезапно остановился, увидев стройную женщину в широкополой шляпе, идущую от храма. Узнал Ларису Стрельникову. Та подошла к могиле, положила на груду цветов несколько желтых роз.
