Адвокат Вержбицкий. Ведет защиту Фишкина. Захотел с тобой познакомиться, — пояснила Лилия, обращаясь к парню.
Демидыч по-медвежьи, всем огромным телом обернулся к адвокату, и под его мрачноватым взглядом Анатолий Евгеньевич почувствовал какой-то толчок в сердце, словно оно вдруг остановилось.
Владимир... Извините, не имею чести знать ваше имя-отчество...
Афанасьевич, — подсказала Лиля.
Владимир Афанасьевич, вы являетесь телохранителем уважаемой Лилии Васильевны?
Ну, — гулко произнес Демидыч.
Вот я и спрашиваю, являетесь или нет?
Демидыч обернулся к женщине:
Он что, в плен меня взял? Допрашивает?..
Анатолий Евгеньевич изумленно вскинул брови.
Володя, — укоризненно произнесла Лилия. — Это не допрос. Известный адвокат интересуется...
Парень посмотрел на Вержбицкого и обратился к Лилии:
Он мне не нравится.
Да мне, признаться, тоже не очень, — засмеялась Лиля.
Демидыч обернулся к адвокату и навис над ним.
У Анатолия Евгеньевича отвисла челюсть, и под угрюмым, каким-то нечеловеческим взглядом парня все слова словно вылетели из его памяти. Он боком обогнул парня и скрылся за дверью. Не ожидала такого и Лиля.
Ну, это уже из ряда вон! — воскликнула она.
Демидыч подошел к ней и поднял на руки. Лицо
его светилось добродушной мягкой улыбкой.
Медведь! Пусти. Зайдут.
Демидыч осторожно опустил Лилю на пол, стоял, виновато улыбался, молчал.
Он же теперь растрезвонит!
Молчать будет, — уверенно ответил Демидыч.
Гомик, между прочим.
Оно и видно, — буркнул парень.
Альберт Георгиевич был немало удивлен, увидев в дверях своего кабинета адвоката с перекошенным лицом.
Что случилось, Анатолий Евгеньевич? — участливо обратился к нему Городецкий.
Как фамилия этого громилы?
Какого?
Телохранителя Федотовой?
Откуда мне знать? Вы, кажется, интересовались у охраны?
Молчат как рыбы!
В таком случае советую обратиться в сыскное агентство «Глория». Директором там бывший подполковник из МУРа Грязнов. Вы его знаете. Убежден, что он с удовольствием вам поможет, — издевательски проговорил Городецкий.
Анатолий Евгеньевич присел, налил стакан минеральной, залпом выпил.
Что он за человек? — спокойно спросил он.
Если я не знаю фамилии, могу ли знать, что он за человек? — резонно заметил Городецкий.
Хамло!
Это уже слишком! —рассвирепел Альберт Георгиевич и стукнул кулаком. — Вы что позволяете, адвокат?!
Вержбицкий покрутил головой, раздумывая, что он такого непотребного позволил, потом до него дошло, и он весело рассмеялся:
Да не о вас речь! Как вы могли подумать такое?
Тогда кого вы имели в виду?
Так, — подумав, ответил Анатолий Евгеньевич. — Никого.
Сдается мне, что вы познакомились с телохранителем госпожи Федотовой лично, — тоже развел губы в улыбке Городецкий. — Как там Фишкин?
Нормально. Готовьте деньги под залог.
Деньги готовы. Учтены и ваши интересы. Занимайтесь только одним вопросом. Залогом. Фима должен быть на свободе. Охранников и прочих телохранителей — всех! — оставьте в покое. Вам это понятно, Анатолий Евгеньевич?
Мне-то все понятно, но чует мое сердце, попортит вам настроеньице телохранитель следователя по особо важным делам...
У вас очень чувствительное сердце, господин Вержбицкий, — насмешливо заметил Альберт Георгиевич.
После того как Вержбицкий вышел, в кабинет зашли четверо охранников, те самые, пострадавшие.
Я понимаю, мужики, обидно, — сказал Городецкий. — Но необходимо потерпеть. Не могу вам приказать, но прошу не предпринимать никаких действий. Конечно, пришить человека можно, дело обычное, а как быть, с последствиями? Что скажете?
Мы и молчим, — отводя взгляд, ответил один из охранников. — Пока. До поры до времени.
Кто из вас слышал о «русских волках»?
Были такие. В Афгане.
И что за люди?
Люди? Вы же сами сказали — волки. Волки и есть. По всему Афгану гремели. Ребята что надо. Командир, помню, у них был по кличке «Саргач».
Не от фамилии пошла? — помолчав, спросил.
Точно. Саргачев был командиром.
И где они теперь, эти «волки»?
В Москве, где же! Не все, конечно, но многие. Саргач, говорят, всех пристроил.
И куда?
Мало, что ли, банков, фирм, других организаций, где их с руками оторвут?
Городецкий открыл ящик стола, вытащил пачку долларов, отсчитал десять ассигнаций, протянул ближнему охраннику.
Тысяча баксов. Это за молчание. — Отсчитав еще, добавил: — И еще десять. За то, чтобы вы забыли слова «до поры до времени». Надеюсь, вы избавите меня от объяснений?
Если это приказ...
Приказ, подкрепленный моей просьбой и денежной премией. Вижу, вы все поняли. Шагайте.
Охранники вышли.
«Так вот ты кто таков, Валерий Степанович, — подумал Городецкий, — командир «волков». Чего ты добиваешься, что хочешь, каковы твои цели, дорогой полковник? Не можешь ли ты быть полезен?» Глубоко спрятал под маску равнодушия откровенное оскорбление Ваней Бурятом бывший хозяин многочисленных казино, ресторанов и тайных публичных домов господин Городецкий. Он не Тофик Алиев, на пули людей не послал и не пошлет, но страшная обида ежедневно терзала его душу. Он понимал, что сегодня он проиграл Буряту, но ведь после сегодня всегда наступает завтра, и Альберт Георгиевич терпеливо ждал своего часа. Быть может, это завтра приблизит полковник Саргачев? За ценой Городецкий, как говорится, не постоит. Половину отдаст, все отдаст, лишь бы увидеть Бурята униженным, а еще лучше неживым. В любом случае стоит навести мосты, способные укрепить их знакомство. Предложить солидный пай? Назначить фиктивным представителем фирмы за рубежом? Если он — правая рука вице-премьера — а уж госпожу-то Стрельникову Городецкий хорошо изучил, — то на деньги он не клюнет. Взять на себя расходы по «русским волкам»? Сшить им форму, одеть-обуть, выделить небольшие квартирки, вооружить — одним словом, создать боевую мобильную группу, готовую по первому приказу выполнить любую задачу? Это мысль, и неплохая. Здесь, пожалуй, Саргачев не устоит. Конечное предложение необходимо сделать под каким-либо приличным предлогом. Под каким? Как же не хватает Фимы! Он бы мигом сообразил. Что же, на нет и суда нет, уже и то хорошо, что пришла к нему неплохая, а главное, перспективная идея.
