Прозвучала похоронная музыка, — ответил Николай Васильевич.
2
Владимир Демидов сидел в машине и ждал, когда распахнется дверь подъезда, выбежит улыбающаяся Лиля, вспорхнет на сиденье рядом, тронет за руку и, как всегда, приветливо скажет: «Привет, Демидыч!»
За несколько дней, которые он провел рядом со следователем Федотовой, он заметно изменился. Если раньше, кроме водолазки, куртки и джинсов, он ничего не признавал, то теперь пришлось надеть костюм, белую рубашку и даже нацепить галстук. Здоровенный, высокий, с крутыми, налитыми силой плечищами, гладко выбритый и пахнущий иностранным дезодорантом, он выглядел весьма представительно. Памятуя о приказе Грязнова ни на шаг не отпускать от себя охраняемый им объект, он, не обращая внимания на возражения секретарш, перся за Лилей в кабинеты, словно танк. Остановить его мог лишь взгляд или слово Федотовой, но и в этом случае он оставался в приемной, садился где-нибудь возле окна и превращался в неподвижный монумент. Понаслушался Демидыч от Лили о разных чиновничках с телевидения, из редакций, министерств и сделал однозначный вывод, что работают в этих организациях людишки хотя и с гонором, по пустые, боязливые, ворюги, каких свет не виды- пал, говорят гладко, целуют ручки Лиле при прощании, чего-то вроде обещают, возмущаются, кипятятся, а на поверку выходит одна болтовня.
Привет, Демидыч!
Здравствуйте, — расплылся в улыбке парень. — Куда сегодня?
Сегодня мы едем в место, куда тебя не только в приемную, но, пожалуй, и в подъезд не пустят!
Че это?
Опять зачёкал? Тебе сколько раз говорить, Демидыч?
Куда ехать-то?
В «Белый дом».
Демидыч неопределенно хмыкнул и тронул машину.
Лилия Федотова ехала на прием к вице-премьеру Ларисе Ивановне Стрельниковой. Вчера вечером вице- премьер позвонила и несколько минут разговаривала с ней. По существу разговор был пустой, но в конце Лариса Ивановна, почти приказным тоном, предложила прибыть следователю в ее кабинет в «Белом доме» в десять ноль-ноль.
Для вызова могли быть две причины: по просьбе Ефима Ароновича Фишкина, что было вполне вероятно после беседы с ним, или по другой, более серьезной причине, если каким-то образом вице-премьеру донесли о готовящейся к опубликованию статье в одной из центральных газет.
И что будем делать? — спросила Лиля у Фишкина, когда тот ознакомился с выводами графологической экспертизы о том, что подписи от имени Федотовой поддельные.
Дело прошлое. Что вспоминать?
В данном случае срок давности не прошел, тем более что дело, можно сказать, свеженькое.
Что вы собираетесь предпринять?
Вам не ясно? Предъявить вам обвинение, закончить расследование и направить дело в суд. Но, скорее всего, вести дело будет другой следователь.
Суды завалены делами куда более серьезными...
Ваше не менее серьезное, и я найду возможность его ускорить. И уверяю вас, что срок наказания будет вам обеспечен.
И на сколько потянет?
По алмазным акциям и пионерским лагерям я предъявлю обвинение в злоупотреблении и подделке документов, в том числе и в подделке моей подписи, что потянет годика на три. А вот по судоремонтному заводу обвинение посерьезнее. Вы, Ефим Аронович, полностью разграбили заводик, недостроенные суда. Все было переправлено вами в прибалтийские страны. Суммы, вырученные при этом, вам известны лучше, чем мне. В этой части и по этим эпизодам вам будет предъявлено обвинение в хищении в особо крупных размерах.
Подобные заявления нуждаются в доказательствах, — приосанился Фишкин.
Неужели вы полагаете, что я пришла бы к вам без доказательств?
Лиля выложила на стол папку.
Здесь, Ефим Аронович, показания свидетелей — бывших руководителей и рабочих завода, водителей грузовиков, копии ваших приказов и писем, накладных расходов, а также расписки в получении материалов со склада. А так как я лицо заинтересованное — вы, рисуя мои подписи, хотели подставить меня под удар, — и, разумеется, доведу дело до логического конца. Не сама, а руками моих коллег — других следователей.
Может быть, мы сумеем договориться, — испуганно сказал Ефим Аронович.
Можем, — с готовностью согласилась Лиля.
Назовите сумму, и я весь к вашим услугам, — с облегчением вздохнул Фишкин.
Вы не так поняли. Взятки я не беру, — спокойно ответила Лиля. — Но договориться мы можем. На дону ментах три подписи. Ваша, моя и госпожи Стрельниковой. Мне необходимо знать, каким образом акции
по алмазам попали именно к вам, если учесть огромную конкуренцию в этом вопросе, и почему госпожа Стрельникова проникалась столь непостижимым уважением к вашей организации, выделяя вам лакомые куски как в столице, так и на территории страны.
Мне кажется, будучи юрисконсультом движения и ставя свои подписи, то есть визируя документы, вы мало интересовались подобными вопросами...
Теперь я не юрисконсульт движения, а следователь, член следственной группы Генеральной прокуратуры России, — напомнила Лилия Федотова.
В таком случае вам лучше самой спросить об этом вице-премьера.
Спасибо за совет. Спрошу обязательно. Вы задали вопрос о взаимной договоренности. Я ответила. Не вышло. Будем считать разговор безрезультатным. До свидания.
Погодите, — остановил женщину Фишкин. — Мне нужно время. Хотя бы до завтра.
Во время следующей беседы с Федотовой, а встреча происходила в ее кабинете, Фишкин держался уверенно, отрицал свою причастность к подделке документов и подписей и даже сделал прозрачный намек о грядущих для Федотовой неприятностях в случае, если делу будет дан ход.
Вы делаете ошибку, Ефим Аронович, давая ложные показания, — резюмировала Федотова, заканчивая допрос.
А вы уже ее сделали, предложив мне сделку, бросающую тень на члена правительства, — ответил Фишкин. Федотова заметила, что Фишкин водит рукой в кармане пиджака.
«Не хватало еще, чтобы он записывал наш разговор на магнитофон».
Че это вы такая? — спросил Демидыч, встретив Лилю в приемной следственной части.
Не чокай! — и Лиля заковыристо, по фене, выругалась.
Ты что? — округлил глаза Демидыч.
Этот Фишкин тайно наш разговор записал, сволочь!
Демидыч молча повернул к выходу. Не прошло и двух-трех минут, как он вернулся, неся миниатюрный магнитофон.
Этот?
Они стояли на улице, в десяти метрах от здания прокуратуры.
Лиля щелкнула кнопкой, услышала свой голос, вытащила пленку, сунула в карман.
Стоять! — послышался чей-то крик. В сопровождении двух парней бежал к ним Фима Фишкин.
