Плоховато ты знаешь заграничные злачные места, Анатолий Сергеевич. Какое дело ЦРУ или ФБР до каких-то там игроков в картишки? В отличие от наших органов они занимаются лишь своим непосредственным делом.
Намек понял. Но не перестарайся, Ваня.
Перехожу к делу. Мне необходимо, чтобы фээс- бэшники не ставили моих людей раком в твоих любимых злачных местах, когда я начну действовать.
И когда начнешь?
Скоро.
Подошло, значит, времечко?..
Ты много знаешь, Анатолий Сергеевич, но не все.
Все знать мне и ни к чему. Но если ты имеешь в IIиду Воронеж, то об этом известно и на Огарева, и на Петровке.
Воронеж город немаленький, — ухмыльнулся Бурят. — И если на той же Петровке думают, что товар лежит в ангарах, то они глубоко заблуждаются... Так что скажешь?
Услуга за услугу.
Весь внимание.
Вот ты говоришь, что Вест мог бы исчезнуть даже в Филадельфии. Но он может исчезнуть и здесь, в России.
Вы что-то не поделили?
О чем ты?
По-моему, ты выразился довольно ясно.
Черт-те что! — с досадой проговорил Павлов. — Подобной мысли у меня даже не возникало!
Тогда выражайся точнее.
Одним словом, так. У Веста не голова, а мозговой компьютер. Но все свои расклады, а их свыше ста тысяч, он заложил в компьютер реальный. Вот он-то мне и нужен.
На всякий случай?
Да. На всякий случай.
Скажи, где он лежит-припухает, и я возьму.
Если бы знать! Вероятно, где-нибудь в доме.
В како-ом? В квартире, на даче, а может быть, в правительственном особняке?
В правительственном особняке, дорогой ты мой Ваня, давным-давно другой человек. Весту туда дороги заказана. Он, правда, еще на что-то надеется, но дело бесполезное.
И кто этот счастливчик?
Полковник внутренней службы Валерий Степанович Саргачев.
Мужик серьезный. Я, как глянул, сразу понял. С ним не до шуток.
Верно говоришь, — согласился Павлов. — Не до шуток. Тебе известно, чем он занимается?
Чем может заниматься полковник МВД? Своим делом.
Он входит в группу следователя по особо важным делам Турецкого по расследованию убийства, совершенного в Гонконге.
Не только он. Бывший сыскарь, а теперь частный детектив Грязнов тоже.
Надеюсь, ты понимаешь, что Турецкий не остановится на убийстве?
Глубоко копнет «важняк». Это уж само собой, — подтвердил Бурят.
Если уже не копнул.
Игра-то идет в открытую, Анатолий Сергеевич! Я понимаю, тот же Турецкий с большим удовольствием накинул бы мне на белы рученьки «браслеты» — и на нары. Но как это сделать? Да никак не сделаешь! Перехватили они товарчик. Открыли дело. Теперь мудруют. И пусть себе мудруют!
Турецкий домудруется.
Может быть, да. Может быть, нет. Кто знает? Но что точно, мужик упрямый, а самое главное, ничем не купишь его. На таких держалась и пока еще держится российская власть, хотя и дала уже трещины.
Давно мы с тобой не виделись, Иван. Не узнаю, — усмехнулся Павлов.
Поумнел?
Не то слово.
Я дураком никогда не был. А теперь, ты прав, еще больше поумнел. Жизнь заставляет, Анатолий Сергеевич! Наверное, что-то соображаю, если мои ребятки прищучили вас аж в самой Филадельфии!
Широко размахнулся ты, Ваня... А на кой?
Расскажу я тебе одну историю, Анатолий Сергеевич, — подумав, ответил Бурят. — В девяносто третьем было. Оставалось мне сидеть три месяца и три дня. И вдруг на красный ковер, к начальству. Так, мол, и так, в Питере и Выборге чеченцы хулиганят, не смог бы ты, Ваня, их приструнить? «Дело нехитрое, — отвечаю, — но за все надо платить». — «И какова плата?» — «Свобода». Договорились. Приезжаю в Питер. И тут как тут братва. В самом деле, оборзела Чечня, дыхнуть не дают! Три дня, и полный порядок.
Слышал, — сказал Павлов. — Табак, спиртное, таможня... Четыре трупа.
А как иначе? Все чистенькими хотят быть? Не выйдет. Вот я и подумал: коли они с такой мелочью не сладили в одном городке, Выборге, что уж говорить про всю Россию! Не можете — уходите.
И кто придет?
Не ты и не я, — после некоторого молчания ответил Бурят. — Может, Турецкие, Грязновы... Откуда знать? А может, вообще конец света близок? Живи, пока живется.
Мрачны твои мысли, Ваня. Не ударился ли ты в религию?
Без Бога не до порога, — ответил Бурят. — Так говаривала моя матушка...
Все будет нормально, — сказал Павлов.
Пока мы в одной лодке.
Здесь ты дал маху, Ваня, —улыбнулся Павлов. — Мы никогда не были и не будем с тобой в одной лодке.
Вот почему я так и размахнулся.
Далеко смотришь.
На том стоим.
Это последняя наша встреча с тобой, Иван, — сказал Павлов.
Мы договорились, Анатолий Сергеевич?
Договорились, — не сразу ответил Павлов.
Тряхнуть Веста?
О Весте и компьютере я тебе ничего не говорил, а ты не слышал.
За добро я привык платить добром, — возразил Бурят.
Будет время обговорить и этот вопрос, — поднимаясь и протягивая руку, сказал Павлов. — Но обговаривать ты его будешь не со мной.
После ухода Павлова, тщательно разбирая в уме разговор, Бурят призадумался. Они нечасто встречались, хватило бы пальцев и на одной руке, и никогда в открытую не вели разговоров о делах. Обоим было все ясно: один платит, другой получает. И разумеется, получает не из рук в руки, а вполне официально, через посреднические конторы. Другой вопрос: из каких процентов работали конторы, но это уже были заботы Павлова. Из сегодняшней встречи Бурят сделал вывод, что в ведомстве полковника произошли какие-то изменения: уж очень явными были промахи Павлова. Первый прокол — Вест, его портативный компьютер. Для чего огород городить, если вся охрана Веста — люди Павлова? Боятся ручки запачкать? Это фээсбэшники-то? Лепите кому-нибудь другому, но не Буряту. Значит, дело в другом. Если предположить недоверие к охране, к своим людям, то дело Павлова швах. Второе. Для чего он заложил Саргачева? И кому? Вору в законе. И что он хотел этим сказать? На мокруху тянет? Не-ет, Ваня на такое дело не пойдет. Они из одной тарелки лакают, с одной бабой живут, пусть сами и разбираются. «А может, перегибаешь ты, Ваня? Какая мокруха? — подумал Бурят. — Один полкаш другого полкаша прижал в чем-то, ну и брякнул. Правда, брякнул-то не кому-нибудь, а мне...» Разговором Бурят остался доволен, главное решено: фээсбэшники «не заметят» действий Ваниных боевиков, и в том, что они «не заметят», Бурят не сомневался: Павлов всегда держал свое слово.
