Господин Би уверен, что это дело рук Павлова, — перебил Турецкий.
Предположим, — повторил Меркулов. — Шеф Павлова шишка немалая, генерал-лейтенант. Павлову служить и служить... Что получается? Генерал-лейтенант Самсонов в руках какого-то Павлова? Не может быть. Руководитель отдела «К» и... — Меркулов махнул рукой. — Отпадает.
Информация посылалась в структуры, работающие по наркотикам, — напомнил Турецкий.
Какое отношение имеет к этим структурам Павлов?
Вероятно, такое же, как и к Роберту Весту.
С картежником-то, в общем, ясно. Доили банкиры, теперь будет доить ФСБ... Саргачев...
Более серьезная проблема — миллионы на счетах швейцарских банков.
Документик об этом привез? Не привез. А так — пустой разговор! Говорильня! Словеса! Вон в народе говорят,-что и у премьер-министра нашего везде счета. Да не миллионы — миллиарды! Две дачи в Калифорнии, якобы оформленные на имя певицы Зыкиной. Мало ли что говорят!.. Саргачев. Если он отшил от вице- премьера такого волка, как Павлов, значит, человек с характером. Крепкий орешек.
И все-таки нам стоит поинтересоваться детальнее.
Необходимо следующее, — прихлопнул ладонью по столу Меркулов. — Первое. Перешерстить бухгалтерию. Заново и очень тщательно проверить всю документацию этого милого движения «Прогрессивные женщины». Откуда приплыли деньги? В чьих руках находится теперь вся недвижимость, земельные участки и здания в Москве? Сколько заплачено за каждый дом и участок? Сколько всего было денег? На чьи счета переведены эти деньги теперь? Кому поручишь проверку?
Лиле Федотовой. Она в курсе.
Полковник Павлов должен быть под постоянным оперативным наблюдением...
Наружное наблюдение поручим Грязнову. Поручать проверку милиции или безопасности — безрезультатно. Они донесения слать будут не нам, а Павлову или его шефу Самсонову, — сказал Турецкий и, заметив скептическую улыбку на лице начальства, добавил: — Ничего такого, Костя, не думай. Грязнов как был сыскарем, нашим парнем, таким и остался.
И третье. Полковник Саргачев.
Саргачева я беру на себя, — подумав, ответил Турецкий.
Звони домой, — улыбнулся Константин Дмитриевич, подвигая телефон.
Привет, Ирина Генриховна! — весело произнес в трубку Александр. — Это опять я, Турецкий! Ладно ладно, не хнычь! Еду!
3
Уголовный мир столицы, директора коммерческих банков, хозяева магазинов, рынков, палаток, паханы чеченской, азербайджанской, грузинской, ассирийской группировок вот уже несколько дней находились в подвешенном состоянии: в столицу прибыл Ваня Бурят. Прибыть-то прибыл, но никто этого не почувствовал. Обычно по приезде Бурята в любой город России начиналась суматоха, одна за другой следовали разборки, появлялись трупы уважаемых людей, а то и крестных отцов. Ваня наводил порядок в своем хозяйстве железной рукой. А тут ни тебе автоматной очереди, ни пистолетного выстрела, уж не говоря о взрывах, спокойно и тихо, как в гробу. «Не к добру, ребятки, ох не к добру! Замыслил чего-то Ваня», — шепотком переговаривались между собой уголовнички, фирмачи и их замы и помы. А Ваня и в самом деле задумал дело большое. Остановился Ваня в Подмосковье, в деревеньке по Ярославскому шоссе с удивительным названием Тишина. Стояла деревенька на берегу речки, в которой водились даже раки, на сегодняшний день редкость большая. Облюбовал Ваня деревеньку из-за названия, заехал, походил, посмотрел, приметил самый большой дом, правда, завалившийся набок, с деревянной, поросшей мхом крышей, увидел и баню, тоже старенькую; познакомился с хозяйкой-старушкой и с ходу предложил обмен или на московскую квартирку, или на новый дом в любом месте, хотя бы и здесь, в Тишине, — месяца не пройдет, как войдет старушка в каменные хоромы. «Коли не шутишь, парень, купи избу-то. Недорого прошу, — бойко ответила бабка. — Вот только сыны у меня. Двое». — «Пьют?» — «Не приведи Господь!» — «Вылечим», — твердо заявил Ваня. Он заплатил бабке в десять раз больше, чем она просила, с сыновьями хорошо поговорили и действительно отучили от водки, приладили к делу, и теперь оба уважаемые люди в Сергиевом Посаде, торгуют в палатках, живут отдельными домами, бабка не нарадуется. Дом выпрямили, поставили на фундамент, но внутри Ваня ничего не тронул, как было, так и осталось: большая русская печь, широкие полати, деревянные скамьи вдоль стен. Напоминал Буряту дом в Тишине родную сибирскую избу.
Бурят давно замыслил навести в своей империи порядок, а то, что огромное хозяйство господина Иванова представляло своего рода империю, даже власти не сомневались. Достаточно сказать, что годовой оборот средств, полученных путем рэкета, торговли, наркобизнеса, проституции, обложением «налогами» ряда коммерческих банков и предприятий, составлял десятки триллионов рублей. Было бы неправдой сказать, что Бурят полностью контролировал все группировки, каждый крестный отец, пусть и незначительный, чувствовал себя полновластным хозяином на своей территории. Деньги на общак поступали беспрестанно, но Бурят имел большие и небезосновательные подозрения, что капа- ют-то они далеко не по тем процентикам, о которых была договоренность. Если есть империя, должен быть и император. Объединить под своим началом все группировки, контролировать все денежные поступления, поставить на важные посты своих людей и тем самым создать жесткую систему контроля по всей России было главной задачей Бурята. Придет время, и без создания подобной системы империя разрушится, как карточный домик. Вон появился уже указ Президента о борьбе с организованной преступностью, а это дело пахнет керосином. Впрочем, президентских указов было много, но толку мало. В Питере, на большом сходняке самых крупных авторитетов, Ваня попытался было развить свою мысль, но воспротивились старые уркаганы типа Вени Калгана, Шамана, Креста, всех не перечислить. «Не-е, Ваня, ты в Кремль метишь, в Красные палаты, а че мы там не видели? Пущай Ельцин по коврам топает, он приноровился, дай ему Бог здоровья! Спокон веков воры жили по своим хатам, а хаты наши теперя не хуже кремлевских. Опять же кровищи прольется видимо-невидимо, а чья возьмет — бабка надвое сказала». И молодые, грамотные пасти раскрыли: «Вы неправы, господин Иванов. Мы согласны, что объединяющее начало необходимо, мы даже не против того, чтобы объединителем были вы, но мы решительно выступаем против любого насилия». И напрасно Ваня доказывал, что именно теперь самая пора выступить, показать, кто является истинным хозяином России, самое времечко, пока схвачены за горло чиновнички всех мастей, пока сидят в верхах свои люди, пока набивают карманы и строят дворцы генералы, пока не отобрали оружие и не начали расстреливать пачками. «Эх, братишки, попомните мое слово, да поздно будет, — устав от уговоров, сказал напоследок Ваня. — Если менты нас не раздавят, так вы сами друг друга угробите». — «Это ты верно сбаял, — оживились уркаганы. — Попал в самую что ни на есть сердцевину! Потому как жадность одолела некоторых иных-прочих и каждый желает быть шишкой. Тут ты прав, Иван, на все сто процентов. Вот и объединяй, командуй, действуй». На том и порешили. Но разъехались, и снова пошла резня. И Ваня решил идти другим путем. Если раньше он держал в своих руках торговлю табачными изделиями, спиртным, в какой-то степени рэкет, то теперь решил пристегнуть и наркобизнес, сулящий бешеный навар. Внимание свое он обратил на героин, наркотик, мало еще распространенный в России, но который, по мысли Бурята, обязательно завоюет российский рынок, как завоевал американский и европейский. Афгано-пакистанский героин Ване не нравился — грязноват, ослепительно белый порошок латиноамериканского происхождения подошел бы по всем статьям, но «хороша телушка, да дорог перевоз». Остановились на героине азиатском — камбоджийском, лаосском, который был на вид более качественным, чем афганский. За месяцы, проведенные в Гонконге, Ваня наладил закупку наркотика и пути проникновения в Россию. И теперь, когда тайные склады в Воронеже были заполнены, он решил действовать.
